1 место
Александр МАРКИН, Москва (Россия). "Прибалтийские зарисовки"
Слова
Досталась, не ахти какая, роль:
у моря ждать, вкушая молчаливо
прелюдию угря и ноты соль
к янтарной кружке разливного пива.
Вторые планы, ну и что с того…
без лишних слов соскучимся едва ли;
слова, слова – и нет ни одного,
что мы уже когда-то не сказали.
На солнце ограничены в правах,
его теплу одна альтернатива:
она в ещё не найденных словах
в смоле сосновой Юрского разлива.
Прибой порой выносит к берегам
невнятицу древнейшего народа,
чей лёгкий слог принадлежит богам,
а мы с тобой не знаем перевода.
2 место
Александра МАЛЫГИНА, Барнаул (Россия). "Стихи"
* * *
Дрожанье рук и чёрных глаз горение -
теперь, вдали, не худшее из мук -
очередное стихосотворение,
кромсая душу, произносишь вслух.
И повторяя всё произошедшее,
пытаешься слукавить: «ну и пусть...»,
но будущим становится прошедшее,
навек запоминаясь наизусть.
3 место
Александр МАРКИН, Москва (Россия). "Прибалтийские зарисовки"
Прибалтийские зарисовки
1.
Дождём прибило, как из-за угла,
сосновый запах на песчаном пляже,
и не хватает красок и тепла
в июльском неулыбчивом пейзаже.
Дождём накрыло, словно навсегда,
мирское под счастливою звездою;
земная и небесная вода
соединились с неразлей-водою
в унылый неоглядный водоём,
бескрайний, как жилище печенега;
и вспышками в сознании моём –
что я блюю с постылого ковчега,
что я обрызган, с головы до пят,
солёной кровью пасмурной планеты,
на все лады шпангоуты скрипят,
и небо шлёт невнятные советы.
А я у них иду на поводу,
в созвездии, доселе неизвестном,
высматривая блёклую звезду,
в разрывах туч на лацкане небесном.
Вот ты какая, Западная Русь;
пишу стихи, и внемлю и не внемлю
дождям, курю, и кашлянуть боюсь:
иначе небо упадёт на землю.
4 место
Алина КУДРЯШЁВА, Мюнхен (Германия). "Не один"
Простое
И да я сказала да я сказала да
ты будешь тогда лишь жив, когда одинок.
тебя не убьет огонь, не предаст вода,
земля невзначай не выскользнет из-под ног,
излишняя точность - не вымолвить, сохранить,
впечатать вязью по радужке, по белку,
как маленькая роса, если наклонить
стекает прозрачным солнцем по стебельку
безвыходно ясно, безудержно несветло,
певучее горе фальшивым гудит рожком
хранить себя под стеклом, нести, как стекло,
шажок перед шагом, секунда перед прыжком
бояться ненужных слов, обратимых дат,
отмеривать верный ритм, акцент, поворот
тебя не предаст огонь, не убьет вода,
не выдаст болотного мха приоткрытый рот
касаться воды, пока она не простит
смотреть на огонь, пока он не прогорит,
молчать, пока не можешь произнести
молчать, когда не сможешь не говорить,
разбрасывать камни, растить огород и сад
дышать на стекло, на нем рисовать цветы
когда из немытой пасти чужого пса
услышишь запах света и немоты
когда этот мох уронит тебя в ладонь
укроет в пальцах, розовых на просвет
тебя не предаст огонь, обожжет огонь
оставит на лбу свой продолговатый след
выпаривая других, оставляя твой
колючий запах былинки, реки, гнильцы
ты будешь жив, пока ты весь неживой
горючая невесомость росы, пыльцы
когда ты не сможешь молчать, то смотри в просвет,
как крупно, как мокрая шавка, дрожат кусты
и нет, ты не скажешь нет, ты не скажешь нет
тебя не предаст вода, но, послушай, ты,
когда тебе страшно, в ладошке прижми к щеке
все то, что сильнее смерти: смурной маяк,
осколок слюды, комочек слюны в песке
короткий выдох: маленькая моя
5 место
Александр МАРКИН, Москва (Россия). "Прибалтийские зарисовки"
Прибалтийские зарисовки
3.
Без ветра здесь и спрятаться не сметь;
два следа, уходящие за дюны,
новорождённы и де-юре юны,
но это, как на время посмотреть.
К окраине соснового леска
ведёт оно и, надо думать, лечит
безвременьем под шепоток и лепет
сосновых игл, прибоя и песка.
Нам босоногим просто невдомёк,
что здесь оно течёт ещё быстрее
песка сквозь пальцы милостью Борея,
с учётом пальцев необутых ног.
И часовая стрелка – есть засов;
вечерний бриз тревожит наше ложе,
заносит след тех самых, что моложе,
чем мы с тобой, на несколько часов.
6 место
Ина ГОЛДИН, Париж (Франция). "Сосновице"
Сосновице
При переезде нашлась
Семейная фотография
Желтые четкие
Лица мертвецов
Мертвецы всегда глядят
Серьезно
Светловолосая женщина,
Светлоглазый ребенок
В крестильной рубашке
На фальшивом море
В ожидании давно упорхнувшей птички
Представляется ателье
Залитое солнцем
Суетящийся чернявый фотограф
(До гетто - еще полвека)
Подписавший в углу фотографии:
"Сосновице"
Cтершейся печатью чужой памяти
Тени моих предков приписаны
К Вильно, ко Львову, к Барановичам,
Их документы хранятся
В разбомбленной ратуше
Польского городка
Они бродят, неслышно и упорно
...Сосновице там нет.
Я звоню матери
Она говорит
Я не помню такой фотографии
Наверное, это не наша
У кого сейчас спросишь
Тени моих предков
Уходят из Вильно
Уходят из Барановичей
Неслышно на заре
Покидают Львов
Растворяются в пустоте
Пожелтевших зрачков
Мертвецов на фото
Мои предки ушли
Их больше нет.
7 место
Александра МАЛЫГИНА, Барнаул (Россия). "Стихи"
* * *
Пересчитываю песчинки
в своих часах.
Время идёт,
ходит кругами,
глупое.
Ветер запутался
намертво
в волосах
так, что никто теперь
не распутает.
Александра Сергеевна
вытесняет, по малу,
Сашу.
Которое имя,
знакомясь, выложить?
Детство, тарелкою
с белою манной кашей,
остыло, забылось,
но было.
Было же!
Простые вещи
сложнее в сто крат нынче –
за раз не успеть
написать
стихотворение:
надо прерваться
на чай, на работу –
таков обычай.
Будто стихи не жизнь,
а развлечение.
Так и считай –
пересыпай песок –
дней и часов
наблюдай, примечай
круговертие.
Мне бы со свечкой
и розочками
кусок.
Такие торты имеют
вкус послесмертия.
8 место
Александр МАРКИН, Москва (Россия). "Прибалтийские зарисовки"
Падежи
Поднимает шхуна якоря,
якоря и те – из янтаря,
и заря над бледным фонарём
заливает небо янтарём.
В корабельный колокол ударь –
зазвучит над палубой янтарь,
колоколу медному под стать –
чтобы вспомнить и не забывать.
Я тебе марину подарю –
солнечным лучом по янтарю,
по сосновым иглам, по коре,
и инклюз глагола в янтаре.
9 место
Ина ГОЛДИН, Париж (Франция). "Сосновице"
Богоматерь мертвых
У отца Ежи
Холодная церковь
Пустые скамьи
Аляповатый портрет Богородицы
Ничуть не похожий на Ченстоховску
Богородица роняет слезы
Говорят, это просто чад и краска
У отца Ежи
Одинокая служба
Тяжелое время, Познань, пятьдесят шестой
Он не вмешивается
Не знает
Забыл
Спрятался
Иногда к отцу Ежи
Приходят мертвецы
Замерзшие, в рваной военной форме
Мертвецы греют о свечки руки
Преклоняют колени перед Матерью
Зачерпывают прозрачной ладонью
Святую воду
Мертвецы не знают, что они мертвы
У отца Ежи сердца не хватает - сказать
Он исповедует
Причащает
Творит над всеми одинаковый ритуал
Отпускает их в тепло и на волю
У кого какая работа, у отца Ежи - солдаты
Недавних и давних войн
Не сиделось же людям
Вчера вот пришел один
Веселый, продрогший
Все время чесал затылок - пуля скребется
Спрашивал, как найти
Партизанский отряд
Отец Ежи приходит к семьям
Черный, как траурная лента
К тем, кто ждет - чтоб больше не ждали
Вдовы смотрят сквозь
Крестятся, как от греха
Иногда в церкви
Появляются дети
Тощие, грязные, со стариковскими лицами
Здесь таких полно
Съеживаются на скамейках, смотрят на Мать
Они виноваты в Ее слезах
Распяли Ее сына - им так сказали
Эти дети не его ведомства
Но отец Ежи только вздыхает
Не выгонишь же на улицу
У Нее на глазах
Так и работают - отец Ежи и пани Марыля
В выстывшей, давно разрушенной церкви
Отца Ежи когда-то зарубили пруссаки
Всего-то дел - отказался венчать
Как-то раз в его церковь зашел живой
Поставил свечу Богоматери
Помолился.
10 место
Александр МАРКИН, Москва (Россия). "Прибалтийские зарисовки"
Прибалтийские зарисовки
2.
Обойма труб немецкого органа
ещё тесней, чем барабан нагана,
и звуки, от низов и до верхов,
глотают жадно воздух из мехов.
Прелюдии, в миноре и в мажоре,
препятствия не видят в дирижёре;
они вольны лететь под облака,
не дожидаясь третьего звонка.
И мы вольны, в прелюдиях Эрота,
достичь глубин, каким не хватит лота,
и воздуха, и солнечных лучей,
где звук зачат, но он ещё ничей.
Где жизнь на берег вышла из глубин,
где и сейчас на пляжи из кабин
выходит столько новых Афродит,
что пена моря стольких не родит.
