Обезьянка и король

что за дивный герб – вроде бы монах,
да глядите – он в красных башмачках,
для монаха весёлый слишком,
оттого-то просто зовут его
«мюнхенская малышка»

сходим в альтерхоф,
либес мюнхнер киндл,
расскажи, дитя, про зелёный шпиль

...................
у семи нянек мюнхенский малышок без глазу,
не простой младенчик, а виттельсбах да габсбург,
человечий детёныш людвиг лежит баварский
на руках обезьянки – всё бы ей баловаться

убежать с дитём по цветной стене от дурной погони,
от окна к окну к разливанному небу прямо,
на весёленький обезьяний трон – шпиль зелёный,
и такая шпиль поиграть с инфантом в сыночка-маму

и такая шпиль, если бы ещё нарядиться в платье!
а младенчику августейшему интересно:
небеса в глаза, птичьи голоса, зверское объятье,
шерстяной живот, обезьяний рот, колыбель над бездной

а семь нянек визжат, умягчают двор, волокут перины
и подушки мечут на камни – сбросит ещё, чертовка!
и дворцовый повар, дабы умилостивить зверину,
виноградом трясёт перед ней картинным, средневековым

мне не надо вашего винограда, знали б вы – на охоте
лет через шестьдесят разорвётся сердце его на глазах медведя.
так и быть, не визжите вы, не чума, возвращу дитятю,
в колыбельку сама уложу его, надышусь сынком перед смертью

..................
что же сталось с ней, либес мюнхнер киндл,
с обезьянкой? – подумать страшно.
да спокоен в небе зелёный шпиль
Обезьяньей башни

———————————
*Alter Hof (Старый двор) – первая резиденция баварских герцогов в Мюнхене, резиденция короля Людвига IV Баварского, с именем которого и связана легенда об Обезьяньей башне
** Münchner Kindl (мюнхенская малышка) – геральдический символ Мюнхена
***das Spiel (нем.) – игра

#непишиобосенисколькоможно#

опасной вишенкой предупреждает
светофор на переходе.
самое время взглянуть на вялотекущие облака
из-под придорожного дерева-обнажёнки.
чёрно-белёсый кадр. делаю скрин с хэштегом
#непишиобосенисколькоможно#.
но тянет так тянет списать сочинение
у мокросерого асфальта,
плотоядно впитывающего листья,
на днях ещё угоравшие на деревьях в экстазе
предчувствия неизбежной кончины
/на миру и смерть красна/.
возможно, некоторые из них и по своей воле бросились с веток,
уже не интересных для насекомых и птиц.
когда в деревьях заканчиваются сахарные важные дела,
они интересны разве что недобитым поэтам
и сказочным дровосекам в их припоминаниях.
да что же это в голове не звенит ни единой сказки
о красивой смерти листвы на миру.
разве что представляю, как Гензель и Гретель,
дровосековы дети-отказники,
пряничный домик, приманку от ведьмы, грызут с голодухи,
да растяпы Тильтиль и Митиль упускают из клетки
достаточно синюю птицу.
и в сердцах, переходя на зимнее время,
на замороженную крыжовину светофора,
ломаю, как манерная Душа Сахара,
свои чуть сморщившиеся от холода и бега времени
дамские пальчики,
забрасываю в белёсое вялое небо
их продолговатые розовые ледышки

Эклектика

                  Я качался в далёком саду
                  На простой деревянной качели.
                  О. М.

Спешу напомнить вам о том, как верно
пить виноград рубиновый во время
сгущения дождя над городком.
Скорей гулять пойдём!

Как живописно в воздухе древесном
прилажена качель у края бездны
меж сосен двух. И ветер говорлив
вопит: «Смотри – обрыв!»

Смотрю-смотрю на фото. В адидасе
как с остановкой в небе мне леталось,
сияло море голубых кровей!
Спел южный соловей

об этом всём с утра, или другая
невидимая птичка небольшая, –
что жизнь летуча, цвет вина хорош,
что соберётся дождь

и смоет всё. Но в силах поменять я
свой адидас на розовое платье.
Открою разлюбезный фотошоп,
всё будет хорошо.

Омоложу подвядшую улыбку
и эклектично подпишу открытку:
«Тебе моя симпатия, о город,
где улица расцветки в стиле бохо
и ярко спевшийся с дождём фонтан –
брависсимо, шарман!»