Живет в п. Начало, Воронежской области (Россия).

ПАМЯТЬ

Начинаю с трудом вспоминать
и не помню, как это зовётся,
когда падают листья опять
на траву и на воду в колодце.

И приходит к колодцу она,
по траве, как по детству, ступает,
и ведро опускает до дна,
и обратно его поднимает.

И с ведром возвращается в дом,
что-то шепчет, иль попросту бредит,
через белую марлю потом
воду медленно-медленно цедит.

Уменьшается струйка воды,
и на марле, как знак, остаётся
красно-жёлтый листочек беды
из большого сырого колодца.

Я не знаю, как это назвать –
я не помню, как это зовётся.


ФОТОСНИМОК

А в прошлом-настоящем белый день,
и мы идём по осени в обнимку.
В конце концов, с улыбкой набекрень
мы остаёмся жить на фотоснимках.

В них облака и синий водоём,
деревья, листопад, рябые утки;
в них, улыбаясь, мы с тобой живём
в недолго-вечном этом промежутке.

Но за чертой, по правде говоря,
наш общий мир рассыпется на части.
Давай умрём в начале сентября –
какое романтичное несчастье!

…Пусть будет так, как я того хотел;
а я хотел, покачивая ясли,
тебе бы улыбаться в темноте,
как тот, кто этим вправду счастлив.


ТЕЛЕГРАФ

Ты учебник меняешь украдкой,
чтобы справиться лучше с тоской,
и сидишь не над школьной тетрадкой,
а за шахматной старой доской.

Ты учился не шатко, не валко,
ты учился неплохо порой,
но теперь тебе больно и жалко,
то что всё это было игрой.

И спустя десять лет ты припомнишь,
как однажды почти что зимой
на турнир ты приехал в Воронеж
и звонил с телеграфа домой.

- Мам, привет. «Как сыграл?» - Проиграл я.
«Брось ты шахматы эти, сынок!»
- Понимаешь, зевнул я фигуру
и спастись без фигуры не смог.

- Мам, привет! «Как дела?» - Представляешь,
должен выполнить третий разряд!..

Иногда ведь и ты побеждаешь,
хоть и пешки не ходят назад.

…И спустя десять лет ты увидишь
телеграф – он как будто другой;
может быть, даже трубку ты снимешь,
чтобы номер набрать дорогой.

Женский голос услышишь ты снова,
зашевелится что-то в душе,
только сказано важное слово,
и турнир завершился уже.