Живет в Вологде (Россия). Визитная карточка участника. Отборочный тур - "2-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2013".
Ач, мама, мама, кукла умерла
Ах, мама, мама,
кукла умерла!
Ей было в этом мире очень плохо.
Ей жить-пожить в другую бы эпоху.
Пирог пасхальный,
топкая свеча.
Блудливый бред придворного врача,
а дочка пожилого палача еще живет,
еще не умирает,
еще в песочек, подлая, играет.
Ей бы стрихнину —
вот она и вся. Ах, мама, мама,
кукла умерла.
Я так ее любила в платье вечном,
нектаром умывала,
человечьим
ее я обучала голосам!
- Ах, девочка! Не дай своим слезам
твой разум помутить,
и сердце в камень
не превратить.
Мы куколку оставим,
а сами будем потихоньку жить,
прислушиваться,
чувствовать,
любить.
Ты слышишь?!
Семимильными шагами к нам жизнь идет,
и с нею нам дружить
и утешенья ждать
под небесами.
И у меня было море
И у меня было море которого ты не знаешь
и у меня было море старуха и рыбка в ванной
и у меня конечно был повешенный над фортепиано
собственный мой повешенный совесть моя и рана
И спать хотелось и было море
и звало море меня к простуде
и был вечер и было утро в раззоре
и была женщина а у женщины груди
Банальная притча все притчи банальны
море и женщина мольберт и художник
власами медными мечет Волошин
всё так стремительно так глобально
народец пёстрый коляска гроши
бросают под ноги неимущим
бегут и праведники и твари
идёт хворобою мой Ведущий
с большими как у страха глазами.
И у меня было море в детстве
я не целованный – я советский
а ты сказала: Я – Чайка!
я после бани женщиной стала
- Советской женщиной с пьедестала?
- нет, абсолютно маленькой.
Ногти рвала мне смерть-распутница
- ты рыдала?
- рыдала ль я? Лепестки вязала
волны серебряной покрывало:
нагие белые не устала.
Плоть с плотью крохотно кровь бежала.
Бежала по вымечку с вымечка по копытечку
бьёт падлою Смерть роковым копытом
ты ведь не справилась – ты убита?
В Грозном в Майданеке целлюлитом
нечистой харей и бранью справа
а слева – повешенных декабристов свалка
С души свернуло
стань медсестрою я дверь прикрою
не надо оваций восторгов море
холодное более-менее
там бедный лавочник бедный гений
и ослик – маленький пустомеля...
Не проходи
Не проходи
не обнаружив зла.
Оно таится где-нибудь в прихожей.
Я чувствую: вон тот с румяной кожей
тебе немного недодал тепла.
Ты отстранись, присядь, забудь на миг –
стихи,
вино
и псовую охоту,
приди на мой не вырвавшийся крик
ведь я, как неудавшийся старик,
как рядовой из в ночь сгоревшей роты,
как тамбурин, чтоб превозмочь зевоту
жонглирует бессмертием твоим,
так я, превозмогая страх животный
горжусь, что стал бессовестно ручным
и ползающим в муках благородства,
а ты не пей из вон того колодца,
ведь там бессмертье: что я перед ним.
Мои стихи: святое покрывало
добра и зла,
доверчивости,
лжи.
Ты помнишь, как кукушка куковала,
травинкой-песней руки мне свяжи
и успокой во имя тех поэтов,
что не вернулись в поздний час домой,
а если хочешь, снова песню спой
в стихи, как в солнце юное одета.
И будет полон этот дивный зал
смешенье чувств, видений и безумства
и не поймешь — где подлинно искусство,
а где кликуш воинственных оскал
плетьми по нервам разрывает душу.
А я так неожиданно устал
с природой слиться,
как хромой послушник
вдыхает ртом могильный шорох скал.
Присядь и ты
и чуточку послушай.
Природа нам дарует мадригал.
Но наш пейзаж был ограничен полем,
сапожек хруст под мятою травой.
Там церковь, пруд,
там столько юной воли,
там было все предсказано тобой.
И кто же там
твой светлый сон покрал,
он в осень впал,
чисты его сомненья,
и там где расплескался краснотал
взойдут ростки твоих стихотворений.
