Литературный обозреватель портала Вадим Герман продолжает цикл публикаций, посвященных авторам прошедшего "Кубка - 2013". Часть 4-я. Игорь МАЛЬЦЕВ, Олег ПАРШЕВ и Амиран АДАМИЯ...
Сегодня я хочу поговорить о трех совершенно непохожих стихотворениях.
Делая наброски к обзорам «Послесловия», я распределял стихотворения по темам, по голосу автора, по задачам и вопросам, которые ставлю перед собой.
Эти стихи распределять не стал. Что выйдет из повторного прочтения – я ещё пока не знаю сам.
Конкурсное произведение 32. "Легче и выше"
Давайте возвысимся, лёгкость любя...
И скромность... хоть самую малость!
Умеют же птицы уменьшить себя,
Чтоб легче и выше взлеталось.
Зачем эти голуби крыльями бьют
Над аэропортовой крышей?
У них под крылом уменьшалка, вот тут;
Чем меньше, тем легче и выше.
Большой самолёт — как по птичьим следам —
Бежит, но чуть-чуть по-другому,
Гудя и сжимаясь, и где-то вон там
Взлетит, как уменьшенный голубь.
По первому прочтению стихотворения, где-то внутри меня возникла какая-то вибрация, приподнятое, радостное волнение. Игорь поставил рядом – легкость и скромность – и не прогадал.
Легкость - чувство внутренней свободы, радостного покоя, очень близко, как ни парадоксально, стоит к скромности. Скромность – не уничижение себя, не застенчивость, не стеснительность; настоящая скромность горда – она неотделима от внутреннего достоинства и самоуважения, она самодостаточна и не нуждается в выпячивании своих качеств, своих достижений или потерь.
Скромность свободна от внешней оценки; скромность - всегда внутри – как легкость… Возвысимся… любя легкость и скромность… Возвыситься – подняться ввысь.
Никто не может нас возвысить или унизить – только мы сами в состоянии сделать это.
Узнать свою истинную цену, свое место в мире, свой «истинный размер»; освободиться от горба проблем и чужых мнений, от всего наносного, дутого; поверить себе и своим крыльям – и уменьшить себя, и взлететь.
… И на пять минут я стал ребенком, я поверил, что самолет, такой большой на земле, в небе – очень маленький, как птица, как голубь. И поверил – что могу летать. А, может, действительно – могу?
Конкурсное произведение 51. "К Рождеству"
Вот уж скоро месяц ангелы полощут,
Чистят, отмывают поднебесный свод.
Я гляжу с балкона на фонтан и площадь.
В городе уныло. Сверху так и льёт.
Ни весной, ни летом небо не стирали.
И оно тускнеет, словно серый кит.
К ноябрю – не знаю… Справятся едва ли.
Лишь к зиме, пожалуй, небо заблестит.
Ангелам привычно. Трут себе исправно.
Утром – по фрагменту, ночью целиком.
К вечеру посмотрят – вроде б, вышло славно.
Ну, ещё немножко – звёздным порошком.
К Рождеству, конечно, будет всё в порядке:
Ветры – шелковисты, тучки – завиты.
Разольётся святость, а потом украдкой
Поплывут над нами синие киты.
А вот правда – чем занимаются ангелы? Понятно, что у некоторых работа – быть Хранителем, ясно, что кто-то, наверное, рангом повыше, работает на небесной таможне, кто-то – клерком в Небесном суде…
По версии Олега Паршева, часть из них приставлены обеспечивать порядок и чистоту.
На нынешнем Кубке мира наведением порядка на небесах был озабочен не только Олег, есть другой пример: 287. "Дядя Петя, ты теперь в раю...", вот только версия, которую мы читаем сегодня, нравиться мне гораздо больше.
Понятно, почему небо к концу лета тускнеет, ясно, отчего осенью так часты дожди – ангелы начинают готовиться к празднику, наводят чистоту, конечно, где-то и прольют лишнего… А то, что чистят звездным порошком – правильно, от такой…колючий, остроконечный, от мелких, почти невидимых звездочек и осколков звезд покрупнее…
Да и ветра надо в порядок привести; осенние – они рваные, резкие, совсем-совсем не причесаны, видел я такие на старой картинке - взлохмаченный, косматый Борей, надувая щеки, старается сорвать с путника плащ, и облака вокруг – нет, не такие должны быть облака к празднику…
А вот потом, после всей этой нелегкой работы, можно праздновать Рождество – главный праздник, и для людей, и для ангелов.
И синие киты, почти совсем не видные на синем небе, гигантские, громадные, но чуть меньше тех, что держат на себе Землю, осторожно, чтобы никого не напугать, проплывут по лазури, ныряя в ней и радуясь, и радуя тех, кто их видит…
Олег – увидел, и показал, и рассказал; теперь и я – вижу….
Конкурсное произведение 207. "Добро"
На забытой, заброшенной станции,
на развилке вечного с тленным,
на дороге жизни и смерти
в магазине с пыльными окнами
и алоэ на подоконнике,
по какой-то неведомой акции
с кукурузою и консервами,
как закуска хорошая к водке,
в тех же банках, словно тушенка -
продавались перченные черти
в маринаде.
Замаринованные -
по стандарту; с наградой, эмблемою -
"сто товаров лучших с традицией",
без насилия, без красителей-
консервантов и ГМО.
Где на крышке блестящими цифрами -
мол, «тогда», и «использовать до»,
и на случай - когда обессилело
или как-то не прогрессирует
и вообще - победило добро.
… А вначале все было как обычно: каждая станция – заброшена и почти всегда забыта, иначе она – уже вокзал; каждая из таких станций стоит на дороги жизни и смерти, других дорог просто нет; все, кто куда-то идет или едет – все двигаются к окончанию истории, к смерти, потому что нет иного конца у пути…
И почти всегда у такой станции – маленький магазин со стандартным набором товаров – нужных и ненужных, нет, наверное, не так - соблазнительных и не очень, ведь каждому дается шанс потратить свой обол.
Алоэ на подоконнике пыльного окна – раньше, говорят, была герань, но алоэ – как-то более правильно для придорожного магазинчика, все-таки, алоэ из одного семейства с асфоделью.
И тут, среди пыльных банок с «Завтраком туриста», кабачковой икры и пыльными пакетиками с задубевшими конфетами-помадкой, перченные черти. Деликатес в маленькой лавке? Мелкие, чуть больше корнишонов, отличная закуска, когда хочется что-нибудь остренькое и злое.
Нет, это не большое зло, как можно, это – мелкое, бывает еще засахаренное, но засахаренное – на любителя, ведь есть любители у соленых семечек.
А Вы разве – не добрый человек?
Все люди добрые, других не бывает – все отдают, почти без остатка, добрым – добро, злым – зло. И воюют со злом, по мере своих сил, и стараются, все стараются, поставить зло на колени и пустить ему пулю в затылок. И не будет зла, и победит добро. Надо только – убить всех злых. И можно отпраздновать – с водкой, хорошей закуской, без консервантов и ГМО, главное – употребить все это до указанной на крышке даты… И да, черти готовились без насилия, они, черти, и замаринованы были гуманно, мы ведь люди не только добрые, но и гуманные. Даже – к чертям… Добрые люди, гуманные люди.
…Знаете, есть что-то общее у этих трех стихотворений. Наверное, взгляд. Немного не такой, примешь его, и как будто одел 3Д – очки: все становится выпуклое, объемное, живое.
Наверное, нужен такой взгляд – рядом, но чуть со стороны, близко, но по-другому.
Мы, все-таки, при всей похожести, все же немного разные.
И слава Богу – тем интересны.
Читать еще:
Вадим Герман. ПОСЛЕСЛОВИЕ. Часть 1-я. О конкурсных произведениях Ирины Ремизовой
Вадим Герман. ПОСЛЕСЛОВИЕ. Часть 2-я. О трех конкурсных произведениях: Вадима Смоляка, Инги Даугавиете и Татьяны Лернер
Вадим Герман. ПОСЛЕСЛОВИЕ. Часть 3-я. О трех конкурсных произведениях: Сергея Ивкина и Олега Калиненкова
