Живет в Екатеринбурге (Россия).
* * *
Так ключи живут в кармане,
в гардеробе – пальтецо,
так обречены трамваи
на трамвайное кольцо.
Так сминают оригами,
так в тепле стлевает плед,
так снежинка под снегами
выплакала свой скелет.
Так снимают маску с маски,
так идут среди гурта,
так скрипят без всякой смазки
ржавые ворота рта.
Так безликое хилеет,
так влетает моль в плафон,
так диктуют ахинею
в ненадёжный диктофон.
Так в дыму мучном и тучном
пеленают пустоту,
так бухают, потому что
не горели на спирту.
Так терзают мыслей тюбик,
передёрнув на зарю.
Так не любят. Так не любят.
Так – не любят, говорю!
* * *
Как из куска холодной магмы
не выйдет тёплая звезда,
так по фрагменту диафрагмы
дыхания не воссоздать:
его прерывистое соло,
его сплошное горячо,
его маршруты через горло
в чужое милое плечо.
Но как легко оно сломиться
способно, ссохнуться, как гриб,
уйти в горчащую слоистость,
в тяжелый ноздреватый хрип...
Так было с нами. Я запомнил
шуршащей лампочки тростник
и вдох, колодезный, запойный,
желавший выдох раздразнить;
как в ожидании реванша
синел рассветный перевал
и дух, себя не прерывавший,
под утро всё же перервал;
как немота всходила пеной
сквозь шума пыльный водоём,
когда твоё дыханье пело,
пока не кончилось в моём.
* * *
Мне далеко недалеко до слома,
я прочно встал у бога на крыльце,
как твёрдый знак в начале злого слова,
а хочется – как мягкий знак в конце.
И раскорябав звукорябь тугую,
коварно подменившую асфальт,
переступаю с левой на другую,
которую и правой не назвать.
Трясу листвы усталые поджилки,
рублю гортанью воздуха вино,
а компроматы пухлые подшиты
к безделью моему уже давно,
зато мне никуда не надо пехать
и некому и нечего пихать,
когда белеет буквенная перхоть
на голове немытого стиха.
Я знаю: истончится век-дистрофик
и утекая, как река в Аид,
среди других и этот пятистрофник
меня к себе еще приговорит.
Страницы автора в Сети:
Страница на Кубке Мира-2012
