Живет в Томске (Россия).
ЖИМОЛОСТЬ
Дорожное
За туманным стеклом снег идёт, суетятся машины.
Дремлет в пробке автобус, в автобусе - сонная я.
Задубевший декабрь потеплел в ожиданье «чин-чинов»,
огорошенных ёлок, надежд на мажор бытия.
В этом утреннем мире клаксонов и вязкого снега,
шоферского шансона, ворчанья разбуженных «сов»,
не услышать, как шепчет о вечном далёкая Вега
и от звёздного ветра качаются чаши Весов.
И не верится в крест,
и полярны медвежьи планиды,
и тускнеют плеяды,
и лук поломал Орион…
Это всё - миф и блеф.
Человеки, видавшие виды,
строят свой интровертный сто двадцать седьмой Вавилон.
Муравьиной стезёй от «агу» до последнего вздоха,
суетливо бежишь за неведомой манной - «подай»,
только счастье стекает сквозь пальцы завзятого лоха
и стучит берлиозно по масляным рельсам трамвай.
…Кроя матом снега, разгребает ночные заносы
дворник в рыжей жилетке - невольник сибирской зимы.
…Знаешь, пусть демиурги седеют над homo-вопросом.
Всё проходит.
Но в ком-то вселенной останемся мы…
Банальное
Смотри, простак, заезженный спектакль
/зевает труппа, зрители замшели/.
Герой Йонеско, впаянный в пентакль,
теряет смысл и дышит еле-еле,
не видя сути пыльных мелочей,
житейских игр, оплаченных эмоций.
Здесь каждый в одиночестве - ничей,
И каждый в клоунаде не смеётся.
Нам личные строчат чистовики
осенними чернилами и жаждой
скупой весны.
Лист рвется из руки,
цыплячьи желт,
беспомощно бумажен,
когда летит, исписанный на треть,
оборванный строкой с глаголом «были»…
Румийский или клинопись? Гореть
всем голосам, сулящим «или-или»…
Сквозь пальцы утекает горький сон,
настоянный на вечности сюжета…
…Остужен, тонок, звонок, невесом
осенний выдох послесловьем лета…
Жимолость
Я выживаю...
…Жимолость, стрижи,
дырявящие глиняную кручу
над обмелевшей речкою. Дрожит
ивняк плакучий - ловит резвый лучик
отмытого светила. У мостков
снуют щурята /шхерятся в корягах/,
на сотни водомеркиных шагов –
подводный дом пока хвостатых лягу -
шат/ры травы. Раздолье для стрекоз.
Заводит камарилья песню пира…
….Кусочек из мозаики. Подрос
малометражный диафильм и вырос
из говорящих с кошками на «ты»,
щекочущих зелёные ладошки
черёмуховых веток, темноты
с узором ночника и звёздной крошки...
…Живаго, жито, житие мое…
«Жи-ши», «ча-ща»…
Нас правя, правят годы
под прописные истины. И нем
футлярный житель городского рода.
…Но жимолость сквозь прописи растёт…
