О конкурсных произведениях NN 83, 104, 121, 123, 137, 147, 148, 155, 191, 207, 210 и 212.
Татьяна Калугина
ПОЧЕМУ – ДА
Заметки члена жюри. Часть вторая
Продолжаю восстанавливать по памяти и переносить на бумагу те рассуждения и доводы, которыми я руководствовалась при выборе текстов. Кстати, очень полезное занятие. Мне многое стало понятно в процессе написания первой части этого обзора. Теперь – дальше...
Читая это ст-ние в первый раз, я была уверена, что в мой топ оно не впишется... пока не дошла до концовки. Тут-то оно всё и сложилось, один к одному. Сумбур ассоциаций, грамматические фрагменты и вкрапления (вместо нормальных грамматических конструкций), охапки всевозможной ботаники, все эти пижмы, ежи, мятлики, розы и чертополох, каштаны и вишни, мята и лебеда; расшатанный, рваный ритм, как бы передающий сбивчивое дыхание лир.героини, упавшей в объятия своего любимого – как в густые травы, всё это было для того, чтобы
шёпотом в макушку выдыхать мотыльков
где слова не сломаны о слова.
Воспринятое целиком, это стихотворение именно что «выдыхнулось» в меня-читателя, душистым растительным облаком, ворохом, в котором всё перемешано-переплетено, но не «сломано» друг о друга. Настоянный на лете, ароматный сбор, сбор-взвесь, существующий в воздухе наподобие лёгкой насекомой стайки. И одновременно – властная, повелительная чувственность: «поймал русалку терпи обняв». (Наличие здесь русалки не смущает: это лесная, луговая русалка, богиня трав и цветов.)
Какими-то другими, более выдержанными и «устойчивыми» фразами это ст-ние написать было бы просто невозможно. Обычно такой сумбур в поэзии воспринять мне очень сложно, но тут – редкое исключение. Стих убедил и впечатлил меня настолько, что я взяла его в топ.
Обаятельный, лёгким слогом изложенный, подчёркнуто непритязательный экскурс в прошлое – с горьковатой ноткой в конце. «Непритязательность» обозначена в самом названии, в этом «Как мы...» Т.е. – случай из жизни, эпизод, чуть ли не анекдот. Словно бы человек спонтанно что-то вспомнил и рассказал. И только заключительный пассаж показывает, о чем на самом деле этот стих:
- Куда махнем?
- В Одессу!
- В Украину?..
Ах да, тогда ведь было все же «на».
Взяла в топ, потому что на тему Украины сейчас не каждому удается написать так, чтобы это не выглядело агиткой, а затрагивало чувства, вызывало эмпатию. Здесь автору удалось. Ст-ние из «личного воспоминания» одного человека превращается в личное воспоминание всего народа... Ах да, двух народов. Или всё-таки одного?
В этом ст-нииинтересной показалась идея ожидания Мессии в борделе, и, шире, несколько эпатирующее (но не оскорбительное) сопоставление публичного дома и монастыря. Не оскорбительное оно потому, что автор не только не говорит об этом прямо, но даже не намекает. Он всего лишь описывает красоту Соньки, у которой
в глазах цветет синева
Такая жгучая,будто завтра придет Машиах.
Вопрос о том, куда он придет и в качестве кого он придет – этот вопрос не обязательно должен возникнуть у читателя, правда ведь? У меня вот возник, и сразу вслед за этим потянулась дальше ниточка размышлений: и проститутки в борделе, и монашки в монастыре – они есть по сути женщины, утраченные для мира мужчин. Можно сказать, невесты Христовы. А можно не говорить, чтобы не заслужить упреков в богохульстве. Но параллель как минимум интересная.
Для меня этот текст «сделали» две строчки:
не грусти, что вода утекает –
слава Богу, что просто течёт.
Именно они перевесили все сомнения. А сомнения были. Очень уж настойчивый, прошивающий всё ст-ние императив – «существуй, наслаждайся, живи ... выйди... лови... убедись... проследи... не ищи, не проси». Придираться не хочется разве что к «не грусти» (из приведенного выше афоризма про утекающую воду), ибо оно там на своем месте.
Ст-ние покорило меня тем, что в нем очень точно запечатлен определенный женский психологический тип. Все небрежные и как бы даже совсем непоэтические словечки, разговорная бесшабашная лексика, всё это здесь уместно и, не побоюсь этого слова, аутентично. «Ерунда», «что ж, я ж тебя...», «мне-то дуре // без тебя ну совсем беда» – этими бытовизмами стих вовсе не испорчен, а лишь в меру приперчён.
При этом лир.героической «дуре» удается ухватить что-то очень важное о любви, и не просто ухватить – а сказать об этом буквально одной фразой:
Не люби ты меня, ей-богу.
<...>
Ты люби тишину, дорогу,
По которой к тебе иду.
Эта простая фраза и есть та «капсула поэзии», которая вшита в этот стих и благодаря которой всё работает. Дальнейшее уже мало что добавляет к прекрасному поэтическому высказыванию, заключенному в первой строфе, лишь развивает и расцвечивает образ женщины – лир.героини.
Люби не меня – люби дорогу, по которой к тебе иду.
Необыкновенно сказано! В топ!
Тот самый случай, когда «поток сознания» и хорошая поэзия существуют в одном флаконе.
Сюжетом взят поход в универмаг, возвращение домой и приготовление сырников из купленного творога. То есть формально здесь есть начало и конец. Но, удивительное дело, как читатель я ощущаю, что начало этой истории где-то далеко за «левой скобкой», а конец – где-то далеко за «правой». А мне дали увидеть лишь то, что в скобках, внутри. И внутри этих скобок так здорово, красиво, снежно-мохнато, уютно – как в ухе у Хаврошечки, с которым автор очень удачно сравнивает помещение магазина, – так замечательно там, что хочется заглянуть за скобки или их раздвинуть. Очень рада, что остальные судьи тоже оценили этот стих.
Когда такое длинное, питонистое ст-ние способно удерживать читательское внимание на протяжении всего себя, это дорогого стоит. Дорогого стоит и тот факт, что автор мгновенно узнаваем. Значит, у него есть «свой особый неповторимый почерк», как всегда в таких случаях говорят.
Отчасти верлибр, отчасти рэп, где-то – джазовая импровизация, небольшие аккуратные вкрапления попсы («я был ребенком внутри корабля, а ты была моим таинственным морем» – как тут не вспомнить хрестоматийное «зайка моя – я твой зайчик»?). Во всем этом миксе, закрученном из множества составляющих, очень много «вкусных» моментов. Натыкаешься на них, и что-то в голове говорит: дзыннь! Дзыннь, дзыннь, дзыннь.
И вот уже много дзыннь, много изюмин, критическое количество. Благодаря которому ст-ние переваливает за черту «весьма любопытно!» и оказывается в области «а пожалуй что и здорово!»
Понравились, в первую очередь, сочная инструментовка в этом ст-нии, экзотические рифмы и игра с ритмом. Эти ритмические намеренные сбои и вихляния, мне кажется, призваны передать особенности танца, одноименного стихотворению. История здесь получилась не только рассказанной, но и станцованной.
Неоднозначный текст, на грани фола. Но грань фола – не всегда плохо. Иногда это используется как прием. В этом ст-нии так до конца и не возникает уверенности, стебётся автор, работая под этакого простачка-алкаша, описывая «его словами» пережитый трип в смежные миры, или автор и есть такой «простак».
Кем бы он ни был и каких бы целей ни преследовал (литературно «приколоться» или культурно поделиться), ощущение, что я имею дело с подлинным переживанием, пусть и в несколько дурашливой, «неряшливой» упаковке, меня не оставляло.
Этой подлинности часто не хватает стихам красивым, нарядным и искусно сделанным. А здесь она есть. Чем не повод включиться стихотворение в свой топ?
Взяла в топ «по совокупности заслуг», т.е. за некоторые очень удачные, зримые и выпуклые образы. Бульвар, закутанный в овчину. Жребий, наклонившийся к больной судьбе. Отдельные образы – да, хороши, но в целом от стиха создалось впечатление, как будто кто-то, очень талантливый, но еще не вступивший в силу, разыгрывает поэтические гаммы. Тренирует пальцы.
Видеоряд – да, наличествует. Город, зима, маршрутки, проститутки. Но это какой-то смазанный, «непроявленный» город. Общее место. И не понятно осталось, что именно хотел донести автор до читателя этим городом.
Будь у этого стиха конкуренция посильнее, я бы не включила его в топ.
В этом ст-нии «на смерть друга» понравилась приглушенная, «бытовая» метафизика, не лезущая в глаза, а как бы растворённая между строф. Или увиденная в объектив фотокамеры. Сам лир.герой находится одновременно и по ту, и по эту сторону фотоаппарата – и в кадре, где он молод и где его окружают друзья юности, и на месте фотографа, здесь и сейчас. Отсюда несколько отстраненная, сдержанная на эмоции созерцательность, как бы сосредоточенная «занятость» лир.героя настраиванием оптики, подкручиванием настроек, работой с кадром.
Эффект резкой смены кадра в этом стихе «встряхивает», освежает взгляд: вот только что «седые божьи одуванчики» стояли в прихожей среди развешанных по стенам старых фотографий, и вот уже, без всякого перехода:
Стаканчик пластиковый с водкой
ему поставил я в уста.
Тут он меня царапнул веткой
растущего над ним куста.
То есть, действующие лица уже на кладбище, поминают.
Другой перескок – более подготовленный, обусловленный ностальгическим зачином «А помнишь...». И мы оказываемся на Арбате времен юности героя и его товарищей.
Мне понравилось умение автора смещать фокус, шарить лучом памяти по времени и пространству. Как бы бессмысленно и бесцельно шарить, а на самом деле нет – ведь таким образом достигается необходимый в этом ст-нии результат. А именно: я испытываю те же чувства, что и автор, который смотрит сквозь объектив прожитой жизни на Алёшу Ходикова... который пребывает везде и нигде.
Заявленный как заглавный образ не обманул – каждая строчка либо окает колоколом, либо звенит колокольчиком; каждая строчка состоит из двух-трех слов, и эта краткость тоже напоминает о веселом звяканье колокольца.
Центральная метафора тоже понятна: колокольный звон для верующих – это как свет маяка для кораблей в море. Раскрой автор эту метафору каким-нибудь иным способом, он рисковал бы скатиться в пафос или в проповедь. А тут, получается, какая-то «сущая безделица», напоминающая детскую считалку про море волнуется раз (недаром здесь, в стихе, эта строчка!).
Стихотворение как бы призвано напомнить нам, что суть истинной веры – это радость сердца, детскость, ликование света в душе человеческой. Эта мысль так проста, что выразить ее можно звоном колокольчика, обойдясь без слов. Но раз уж нужны слова, автор «развлекает» нас всякими потешками, прибаутками и ребусами: баба с пустым ведром, шагающая по улицам затопленного, подводного города. Или:
стены как илом
сплошь заросли лесами
- и нужно разгадать, что «ил» и «леса» в этой фразе поменялись местами: не лесами стены заросли как илом, а илом – как лесами. Потому что колокольню вместе с городом затопило, кто ж ее будет ремонтировать?
Главная же загадка кроется в конце. Кто зажигает свет в колокольне? Кто – молчит?
Мастерски сработанная «безделица», на высоком уровне. Не задумываясь взяла бы в топ.
Оставшиеся 11 стихотворений я прокомментирую в заключительной, третьей части.
