Автор - Алексей Башмаков, Москва (Россия).

БЕЛОХВОСТЫЙ МЕДВЕДЬ


Белохвостый медведь

Братцы, улеглась во мне мигрень.
Есть причина выпить за удачу:
в царство белохвостых медведЕй
в пятницу маршрут мне предназначен.
Дабы не бамбучили зазря,
поедая листья с корешками. -
Пусть сойдут за мной с календаря
«Вестника», поклонниц искушая.

Где-нибудь у выцветшей реки
станет мир мазком заиндевелым;
разложив ладонь от Яня к Инь,
я замру звездой на черно-белом
снимке и на фоне парника, -
вы представьте дикую природу, -
плюшевые полуоблака
поплывут с ленцой по небосводу.

Может быть, в скучнеющем краю
я найду свободную берлогу.
Отдавая почесть комарью,
в нем замедведею понемногу.
Заурчу тибетским языком,
до смешного хлопая губами.
И земля помчится кувырком,
понимая, как же я забавен.


Современный треугольник

Слава любит Лену. Лена любит «Орбит».
Вот такой сложился парадокс.
Днями, вечерами Слава спину горбит
в поисках ответа на вопрос:
отчего у Лены странная привычка –
надувать все время пузыри?
Неужели этим заменяют личку,
и ничто не екает внутри?

Что сказать? – Бывает жизнь необъяснима.
Просто паренечку невдомек,
что у Лены с роду не было мужчины,
кто бы ей расслабиться помог.
И не знает Лена вкуса поцелуев, –
дружеские все-таки не в счет. –
Запах апельсина с мятой чередуя,
на соблазны девушка кладет.

Танцы, дискотеки, прочие забавы -
для мужчин одну имеют цель.
Да беда – у Славы нет пути для славы,
чем подружку затащить в постель.
Как ему поможешь? Внемлет ли советам?
Впасть легко в занудный депресняк.
Все же лучше будет взять из интернета
и скачать какой-нибудь пустяк.

Нет, конечно, Лена краше и моложе,
И легка, как будто, на подъем.
И, возможно, даже, что не хуже может,
если улыбнется быть втроем.
Слава опечален. Грустно видеть Лену,
с «Орбитом», и, что не говори,
нет уже надежды здесь на перемену,
ведь совсем не тают пузыри.


Сенька

Нас будто с верхом замело,
да так, что круче не бывает.
Воздав по первое число,
стремглав несётся боевая

пурга - по виду черт с перстом,
в такой отчаянной папахе.
Застава спит мертвецким сном,
в котором бродит Сенька, шахер.

Бесстыжий. Лоб прикрыт косой.
Глаза навыкат. Не измерить
за среднерусской полосой
противоречащих материй.

Ведь вроде холодно, темно.
А он в рубашке тонкой, белой.
Ему ли отпускать дано
грехи с беспамятного тела,

прощать, молиться поутру,
сбегать к водонапорной башне?
И растворяться на ветру
таким осиновым, вчерашним...