Автор - Анна Михайлова, Санкт-Петербург (Россия).

ТРАМВАЙ


Убегает время

От меня убегает ночь,
от меня убегает утро,
от меня убегает прочь
позабытое время к кому-то.

То ли в прошлое дни бегут,
то ли в будущем веке ждут их –
семенами посеять в грунт,
снять плодами с ветвей согнутых.

Убегают враги, друзья,
от меня... Скоро миг застынет...

Моисей где же время взял
сорок лет водить по пустыне?


В трамвае

Смотрит юноша иначе,
чем ровесники-повесы,
через кальковые стёкла
на картонные дома
под трезвучный стук колёс о
серпантиновые рельсы.

Из коричневой коробки
кто-то вырезал трамвай,
перекрасив в цвет бордовый...
взял бумажные фигурки,
посадил внутри, отправил
по окружному пути.

Кто-то спорит с контролёром,
а кого-то убаюкал
чуть хмельной аллюр трамвая
меж сугробов конфетти.

Смотрит юноша на небо,
бесконечно-голубое;
оживлять умей он пташек –
отпускал бы лишь в него...
переводит взгляд пониже,
на картинки из альбома,
на открытки и на марки...

Всё чего-то лишено.

О воздушный шнур пантограф
высекает искры с треском;
смотрит юноша с испугом,
как сгорают вмиг, дрожа.
Если в атмосфере влажной
не погаснут, но воскреснут,
с мостовой соприкоснувшись,
разгорится здесь пожар.

Всё, что видимо - бумажно,
кроме неба, что нависло
над землёй, огонь охватит:
лужи, дождь, мосты с Невой...

и трамвай, в котором едет
грустный юноша и мыслит –

кто же этот мир озвучит,
кто одушевит его?


Мира нет

Мира нет даже на улицах и площадях,
названных в его честь.
У памятника геноцида не пощадят,
не вложат в ножны мечей.

Сколько бы ни говорил Христос
устами Марка, Матфея, Петра,
что бес изгоняется лишь постом,
лишь молитвой ведётся брань,

на людей /а, значит, на храм, на костёл/
звучит постоянное «пли» ...

Отсеченное ухо вновь отрастёт...

Отсекший услышит ли?