Традиционно обозреватели приняли решение на этапе одной шестнадцатой не писать парные обзоры, а разделить материал строго по-братски. В этом сезоне ВМГ будет обозревать пары с нечетными номерами, а В.Г. соответственно – все остальные пары. На последующих этапах мы вернемся к привычному формату парного диалога...
Владимир ГУТКОВСКИЙ, Киев (Украина)
Вадим ГЕРМАН, Минск (Беларусь)
ДИАЛОГИ ОБОЗРЕВАТЕЛЕЙ
АНАЛИЗ-ПРОГНОЗ. 1/16 ФИНАЛА. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вступление от В.М.Г
Обсуждать, как и осуждать, результаты первого тура не имеет смысла. Вряд ли кто-то полностью ими удовлетворен. Воспримем их как данность. Для дальнейшего разговора.
Наконец-то, разобрался в своих ощущениях смутного недовольства. Определение «конкурсное произведение» оказалось очень точным. Вот довольно часто читаешь, читаешь очередное стихотворение, увлекаешься, даже восхищаешься его поэтичностью. И вдруг в какой-то момент понимаешь, что нет, полностью или частично, это всего лишь «конкурсное произведение». Хочется надеяться, что только для малой части отобранных текстов возникнут подобные сомнения. Да, и не собираюсь я выискивать всяческие технические погрешности и прочие несоответствия. Как и давать советы относительно улучшения и дотяжки. Ведь отобраны лучшие из лучших. И еще: никого из авторов я не знаю и не узнаЮ.
Посмотрим на них.
Вступление от В.Г
Мы переходим к анализ-прогнозу 2 этапа, и в этот раз мне захотелось поговорить о своих ощущениях при чтении текстов Кубка. В стихотворениях поэты показывают самое себя, свой взгляд, свой внутренний мир, но и читатель испытывает либо сопричастность этому миру, либо узнавание, либо – восторг от сопереживания. Как-то слишком сухо получилось, правда? Чтение стихов, как я считаю, это совместная работа: поэт написал – читатель прочитал, и в нем что-то откликнулось, зазвонил колокольчик: я этому верю. А поскольку никто нас не ограничивает в способах написания обзоров, в этот раз я буду писать о том, что отозвалось во мне при чтении конкурсных пар. А кто скажет, что это – вкусовщина, тот будет прав, и может дальше не читать. Моя часть обзоров – чистая и незамутненная вкусовщина.
Итак, приступаем.
1 пара
Обозревает Владимир Гутковский
Конкурсное произведение 120. "Хосидл"
Конкурсное произведение 121. "Сон Якова у подножия Потёмкинской лестницы"
Как обычно, приведу вначале тексты, чтобы напомнить их себе и читателям.
«Хосидл»
Сыплет снег гусиным пухом
Время спать птенцам и духам.
В доме хлеба – ни куска.
Мимо Умани – войска.
Браво-рьяно, сыты-пьяны,
От метели до бурана,
Галуны да кивера,
На усах хрустит «ура».
Стерся след сирот ничейных.
Спелым яблочком – Сочельник
По тарелке озерца.
Согреваются сердца,
Мерзнут сани, мерзнут ели,
Все хлева орождествели,
Фляги выпиты до дна.
В Белой Церкви
Ти
Ши
На.
Ааай, айяйай, ааааа...
Ни к чему читать о хлебе -
Нужно, так пеки.
У свечи веселый ребе,
С ним ученики.
День четвертый, до шабата
Времени вагон,
Стали кругом, друг на брата,
Смотрят на огонь.
Ребе сказку выпевает:
Жил на свете бог,
Он однажды создал камень,
Что поднять не мог.
Видел Эрец – горький перец,
Пепел на углях.
Вот у нас – полынь да вереск,
Да Чумацкий шлях.
Там пустыня – скорпионы,
Камни да гробы,
Соглядатаи, шпионы,
Равы и рабы,
И арабы. Бродит нищий,
В сумке сефирот,
В голове слова и вишни
Скачут прямо в рот:
Если я Царя не бачив,
Есть ли в мире Царь?
Ветер жгучий, лай собачий,
Сало да маца.
У Царя была Царица.
У пчелы был мед.
Если долго не молиться –
Боженька поймет.
Если долго не смеяться
То испустишь дух.
Глянь – диббуки носят яйца,
Сыплет белый пух.
В карауле спят солдаты,
В сене мужики.
И петух кричит раз пятый
Хриплое «ки-ки».
Станет супом.
Стану снегом
И вернусь в обет,
Напишу на камне неком -
Суета сует.
Вы ко мне придете в Умань
От ума, дурье.
«Ребе Нахман был безумен»,
Ласточка споет.
Не Мессия, не апостол,
Божий мастерок.
Я станцую – это просто.
Вот и весь урок...
Блеют козы, плачут дети,
Снег идет стеной.
Белый снег на черном свете –
Дивный, ледяной.
Ребе Нахман сплюнул красным,
Растирает грудь.
Скоро небо станет ясным –
И придется в путь.
Ааай, айяйай, ааааа...
Похоронят - будет тризна.
Дальше войны лет на триста,
Декабристы – Паша Пестель
И Апостол...
Время – престо.
Большевик идет за плугом.
Черный хлеб так лаком с луком.
Чьи-то кони воду пьют.
Здесь по паспорту убьют.
Докладуют, руки грея –
Город Умань – три еврея.
Synagogue. Гробница.
В ней
Ребе Нахман?
Вам видней.
«Сон Якова…»
— Что за дела? — услышь меня, Господи! — Что за дела?
Каждый охотник желает знать — и я вместе с ним,
где кончился цвет — лишь море черно, лишь сажа бела?
Откуда их столько — крылатых, а сверху нимб?
То вверх удаляются, то приближаются вниз —
вектор пути начинается с точки, в которой лежишь.
Глаза б не смотрели, но смотришь на женский истошный визг,
а эти, все в белом, не видят — ступени, коляска, малыш!
Плывут и плывут потоки белых — целая рать! —
лестница тянется следом — туда-сюда,
скачет коляска по лестнице — им бы сдержать,
секунда-другая — ступени, удар, беда!
Я открываю рот, я пытаюсь кричать,
воздух — горяч! — обжигает мою гортань,
в мареве дымном тает несчастная мать —
ракурс меняется — вновь белоснежная ткань
по ветру плещется — и тишина, тишина —
где же тут кнопка, чтоб в уши ворвался звук?!
— Яков, — шепчет мне белый, — коляска катится на
небо, а вовсе не вниз — человече, ты близорук!
Только представь, он родился — и сразу в рай,
будет весь в белом, с крыльями, сверху нимб,
хочешь — ешь яблоки, хочешь — летай да играй,
не бойся, ему не больно, ведь я вместе с ним!..
/Здесь грубая склейка, здесь не хватает плёнки —
истлела, сгорела, осела в чиновном кармане —
не угадать — и не надо! — чей замысел тонкий
кадр за кадром погиб в черноморском тумане?/
...Сколь воду не лей, но последняя капля — предтеча:
грохнула пушка на бутафорском линкоре.
Просыпается Яков, расправляет затёкшие плечи
и держит чёртову лестницу параллельно морю.
Общая характеристика
В этой паре жребий с присущей ему иронией свел не просто тексты с соседними порядковыми номерами, но, на мой взгляд, одного уровня. И даже во многом схожие.
Прежде всего обращением к вечным темам, разговором души с Богом, национальным колоритом, принципам построения стихотворений.
В любом случае, определение «конкурсное произведение» к ним неприменимо, это подлинно поэтические тексты.
Нужно отметить и «кинематографичность» образных решений в обоих произведениях.
И если в «Якове» это происходит при помощи явных отсылок и аллюзий, то «Хосидл» в этом смысле выполнен несколько по-другому. Тем не менее.
И еще пусть не самым главным, но очень важным является то, что это «нелинейные» тексты. Для меня такая характерисика является принципиальной.
На первом этапе я так оценивал конкурирующие тексты.
«Хосидл»
«Свидетельствую – очень хорошо! … я … неоднократно бывал в Умани и даже попадал на хасидские дни. Не специально, конечно, так получалось. А в эти дни проявления тех самых начальных и истинных проявлений духа слабо, но еще ощущаются. Сквозь все последующие наслоения. Просто его ничем не перешибить. Доказано историей. И автор его почувствовал. И выразил. Я и с учением ребе Нахмана знакомился, правда, потом все забыл. И восстанавливать это знание не хочу, все равно опять забуду. Это тоже по-нашему. Мое почтение за большую тему, большую форму, большое воплощение…».
«Сон Якова…»
«У автора получилось достаточно органично соединить два канонических и, казалось бы, разнохарактерных сюжета. Результатом стал динамический и отработанный текст. Заслуживает внимания…».
А что теперь, после многократных следующих прочтений?
«Хосидл»
Эпическое полотно, на котором исторические картины воссоздаются легко, непринужденно и … даже весело. Несмотря на весь их бытовой трагизм.
« Сыплет снег гусиным пухом
Время спать птенцам и духам…»
И гуляют по этим необъятным просторам войны. Столетние и прочие.
«Мимо Умани – войска.
Браво-рьяно, сыты-пьяны,
На усах хрустит «ура»…»
И после них остается… Да, ничего не остается.
«Стерся след сирот ничейных…»
«Фляги выпиты до дна.
В Белой Церкви
Ти
Ши
На»
«Мерзнут сани, мерзнут ели…»
И среди этого ледяного хаоса жизнь теплится только там, где
«Спелым яблочком – Сочельник…
…Все хлева орождествели…».
И еще «У свечи веселый ребе…».
Ребе Нахман – праведник, учитель, пророк. И немного юродивый, святой безумец.
«Ребе сказку выпевает:
Жил на свете бог,
Он однажды создал камень,
Что поднять не мог…».
А не в сказке, сразу за дверью:
«…полынь да вереск,
Да Чумацкий шлях.
Там пустыня – скорпионы,
Камни да гробы,
Соглядатаи, шпионы,
Равы и рабы…»
«Ветер жгучий, лай собачий,
Сало да маца…».
А ребе Нахман знает свое:
«Напишу на камне неком -
Суета сует…».
И возвышается над временем эта величественная и трагическая фигура.
«Не Мессия, не апостол,
Божий мастерок…».
Что бы ни происходило в мире. И пусть:
«Здесь по паспорту убьют.
Докладуют, руки грея –
Город Умань – три еврея…»
(Это изумительное «докладуют» – корневой язык целой эпохи).
Вот и добрались мы до нынешних дней. И посреди них, в самом их центре
«…Гробница.
В ней
Ребе Нахман?
Вам видней…»
И идут, и идут к ней люди. И долго еще будут идти. Может, всегда.
Текст чрезвычайной смысловой наполненности и образной густоты. В него вчитываться и вчитываться. Почти как в учение ребе Нахмана. Почти как в историю Народа. Нашу общую историю.
(Я говорил о кинематографичности стихотворения. Эти его ритмически организованные чередования общих, средних и крупных планы. Эти наплывы и временные перебросы…)
«Сон Якова…»
А этот текст уже настоящая, как раньше говорили, фильма, в полном смысле этого определения. По форме, разумеется. Черно-белое кино. Немое кино. Озвученное комментариями ЛГ. Допустим, по имени Яков. Возможно, уснувшего после напряженного съемочного дня. Когда душа неизменно устремляется ввысь, к горним пределам.
«— Что за дела? — услышь меня, Господи! — Что за дела?
…Откуда их столько — крылатых, а сверху нимб?
То вверх удаляются, то приближаются вниз».
А подсознание услужливо и коварно подбрасывает обрывки виденого и прочно впечатавшегося в память.
«Глаза б не смотрели, но смотришь… ступени, коляска, малыш!».
«скачет коляска по лестнице…
секунда-другая — ступени, удар, беда!».
И все это объединяет в единое целое профессионально причудливый монтаж:
«вектор пути начинается с точки, в которой лежишь».
«где же тут кнопка, чтоб в уши ворвался звук?!».
И пригрезившаяся истина, которой можно удовольствоваться разве что во сне (только во сне?).
«— Яков, — шепчет мне белый, — коляска катится на
небо, а вовсе не вниз — человече, ты близорук!».
И утешение. Утешение?
«Только представь, он родился — и сразу в рай».
Дай Бог, чтобы этого было достаточно и после пробуждения.
«Здесь грубая склейка, здесь не хватает плёнки…».
А возвращаться приходится. И приниматься за повседневные дела.
«Просыпается Яков, расправляет затёкшие плечи
и держит чёртову лестницу параллельно морю».
Ведь пережитый духовный опыт не пропадает втуне. Он еще сыграет свою роль. Пусть и не премьерную.
Замечательно организованный текст. И визуально, и ритмически. Он не забывается.
Мои симпатии.
Поколебавшись, все-таки склоняюсь на сторону «Хосидл».
Мой прогноз.
Предсказываю, что и Жюри будет трудно сделать выбор. И разрыв в голосах будет небольшим. А в чью пользу не знаю.
2 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 40. "Хурма"
Конкурсное произведение 414. "Полочка"
Как и автор, люблю хурму, только другого сорта – «шоколадную», с темной мякотью, не таким терпким вкусом….Поддался фантазиям, пошел на кухню и съел половинку описываемого плода.Ибо целиком нельзя, сытый критик поэта не разумеет…
«Пришла пора светящейся хурмы,
прозрачной до семян, до сердцевины.
Над городом предчувствием зимы
курсируют седые цеппелины.
Курсируют, касаясь куполов,
утюжат неба серую изнанку,
на мелкий дождик снег перемолов,
лениво сеют реденькую манку».
Итак, перед нами текст, яркий, вкусный, завлекающий.Над городом облака-цеппелины, которые «курсируют» и «утюжат»- обратите внимание, от этих слов возникает что-то тревожное, военное, мрачное.Но не только это – они «утюжат неба серую изнанку» - еще один смысл, еще одна деталь: если то, что нам видно снизу – серая «изнанка», то сверху, возможно, небо яркое, у него там – «лицевая сторона». Как мне показалось, и следующие строки очень хороши :
«на мелкий дождик снег перемолов,
лениво сеют реденькую манку».
Мне, например, представляются перемолотые хлопья, прозрачно-белесой моросью проходящие сквозь сито…
Следующая строфа вызвала в памяти строки из песенки Сергея Трофимова:
«И дворник, маленький таджик,
С лопатой по двору кружит
На языке Хайяма матеря январь».
Сравните:
«Торговец смуглый, прячась под навес,
ладонью нервно вытирая холку,
дары скупые северных небес
и север проклинает втихомолку».
Что меня смутило – «дары скупые северных небес»…Но смутило ненадолго – «манка» - «манна», дар Божий в иной, теплой стране!
«Зато хурма! Сквозь сумеречный смог,
сквозь осени томительные страхи
она горит, как рыжий огонёк,
как пуговка на порванной рубахе»
Стоп.Разберемся. «Страхи» - понятно, не зря в начале стихотворения «курсируют», «утюжат», «смог» - антитеза солнышку-хурме, «пуговка» - рвануть рубаху на груди, да так, чтобы разлетелись пуговицы(далее – «Но рви не рви, в прорехах (….) хмурых дней…». Но откуда пришел образ рубахи? Очевидно, с холста неба…
«Но рви не рви, в прорехах хмурых дней
белеет нежность завтрашнего света»
Да…Все стихотворение построено на противопоставлении :изнанка (по умолчанию) – лицевая сторона, манка-манна, север-юг, серость-белизна. Что подтверждаетсяследующими далее строками:
«Чем снег светлей, тем будет холодней.
Чем холодней, тем жарче будет лето».
И, наконец, окончание…
«И где-то там, далёко-далеко,
в кисельных берегах неторопливо
стекает с гор парное молоко,
и пенится в чанах хмельное пиво.»
И я там был, мед-пиво пил…Сказочная страна, рай на земле, место, которое «не здесь, далеко-далеко»…
«А здесь, сейчас обнявшиеся мы
в промозглом ноябре, как на подлодке»
Да, «куда мы денемся с подводной лодки!»Спорный, казалось, образ, но появление его в тексте вполне объяснимо: герои, ПОД моросящим дождем, при этом цеппелины – воздушные суда неба, «пятого океана», а то, что внизу, под ним, вполне подойдет названием «кораблик-земля»…Или – подводная лодка.)
«И капли сладкой солнечной хурмы
стекают по озябшим подбородкам»
… Да полноте, яблоко ли дала Ева Адаму, или навязал-таки смуглый нездешний бес-искуситель праматери золотую хурму! Не из горних ли высот, из потерянного рая достался героям нездешний притягательный плод?...
«Полочка»
Люблю такой ритм – энергичный, резкий…Мне он напоминает не «лесенку Маяковского, а рубленые строки Роберта Рождественского, в которых сжатой пружиной пряталась энергия и эмоции. И этот текст, энергичный, почти «производственный»…Впрочем, стоп. Николай Тихонов – «гвозди бы делать из этих людей»(с)…Здесь – такие люди сделают гвозди сами, из кого угодно…И любое дело – война, битва, и бригадир рапортует: «роща сдалась»… «спасенных нет»(с)…Да и не люди вокруг – «леспромхоз озирается».«утро в испарине» - все, что вокруг, обладает человеческими чертами, или, точнее, не-юнговскими архетипами Рабочего Процесса. А что вокруг запах крови, (обильное кровотечение», да…) так это – опилки от рощи и дриады, что не захотела выходить из дерева, не сдалась…А если враг не сдается… Плевать, что он живой, что он – чувствует. Что там говорят в народе про щепки-опилки?
Вторая часть текста. Здесь уже нет той энергичности, есть – преувеличенная «простонародность» лирического героя. Честно говоря, такой одесско-гопнический говорок ( «сделайте мне приятно»), мне совсем не по вкусу, но – что написано пером... Не вызывает симпатий герой, ой, не вызывает! И ему как-то не по себе – чувствует, что вещь, полочка, живая, имеет душу, (мы-то знаем, что это - часть бессмертной души дриады). А потом –
«Потом привыкаешь, сваливаешь на полку всяческую фигню
И успокаиваешься».
Какая живая душа рядом, вы о чем? Нет живой души, есть телевизор – вот с ним можно поговорить…
Как мне показалось, автор это неприятие «героя», это раздражение от его «жытейского» здравомыслия, создал нам специально.Текст провокационен, не причёсан, небрит, от него несет неправильностью и перегаром, поэтому – он живой. Как дриада, как полочка…
Я долго думал, кому отдать предпочтение в этой паре – соблазнительной «Хурме» или неправильности «Полочки». И, честно говоря, только из-за разыгравшейся непогоды и нехватки солнца, выбираю солнечную «Хурму»,
55/45
3 пара
Обозревает Владимир Гутковский
Конкурсное произведение 45. "Карась"
Конкурсное произведение 357. "Обыкновенное"
КАРАСЬ
господи я карась зрачки у меня круглы
я уходил на дно ты вынул меня из мглы
я колебался в иле меркнущей чешуей
и улетел за леской за ледяной шлеей
господи я карась жабры мои красны
бой затонувших звонниц к северу от шексны
я проплывал сквозь воды глядя на облака
где оставляли люди бога без языка
тина моя рутина серый небесный снег
что же наворотил он этот твой человек
рыбья моя хребтина хрустнет такая страсть
я говорю спасибо господи я карась
ОБЫКНОВЕННОЕ
И плачет по три дня, сметая «свет» –
Соломенные стебли от сарая.
– Ой, солнышка лучи!
А ей в ответ:
– Блаже-е-енная! – вздыхает бабка Рая.
Не девка, а беда... От, видно, бог
Оставить на земле-то мал причину
Такую вось...
– Ба!
– Чуни промочила? Ну, геть из лужи!
Кинь жабёнка – сдох!
– Его душа на небушко слетела?
Задумчиво глядит на облака.
А жёсткая бабулина рука
Уводит в дом.
– Пошто глазеть – не дело!
Самой ужо пора... А толь каму
Обуза гэта? Господи, помилуй
И дай мяне и мудрысти, и силы...
– Иди ужо, сердешная, к столу!
Коту шматок? Што ложкой колготишь?
Ушица – ах! – Андреич дал жерёху.
– Андреич мне казал, что я дурёха,
Дурёха я, дурёха...
– Буде, кыш!
Шурует бабка Рая мокрой тряпкой,
Самой себе кивая: «От, кажи!»
А в слободе всё то же: сохнут грядки,
Надкушен лунный блинчик, чуть дрожит
Стожаров свет и тонут в дряхлой бочке
Остатки снов, мурлычет «ёшкин» кот
Да тянется мережка по сорочке.
Ворчит старуха: – Нады ж – лишний рот!
Но с нежностью ничем не объяснимой
Накинет шаль на внучки Серафимы
Большой живот.
Та вздрогнет.
– Не глупи!
– Там ангел бьётся!
– Ангил, детка! Спи.
Общая характеристика
Трудно было бы специально выбрать два столь разнохарактерных и разноплановых текста. Жребию это удалось.
«Карась» текст в известной мере притчеподобный. С переносом смыслов и уходов в подтекст. И «Обыкновенное», проростающее из самых глубин народного сознания, его всеобразующей почвы. Сопоставление этих текстов занятие нелегкое, но чрезвычайно поучительное. Может, удастся извлечь какой-то новый опыт.
Обозвать же их «конкурсными произведениями» рука не поднимается. Это было бы неверно.
На первом этапе я так оценивал конкурирующие тексты.
«Карась»
Практически безупречно (хотя такого и не бывает, в смысле не только на этом КМ, вообще). Оказывается, даже облик карася может быть слажен из одного куска…
«Обыкновенное»
Многозначный текст. И многосмысленный. Не отпускает от начала и до конца. Заслуживает подробного обсуждения.
А что теперь, после следующих прочтений?
Расставил бы акценты несколько по-другому.
«Карась»
Очень плотный, предельно сконцентрированный текст. В нем органично увязаны и метафизические аспекты, и современные исторические реалии.
«господи я карась…
ты вынул меня из мглы…».
Я готов повторить эти слова снова и снова. Обращаясь к Творцу и благодаря (?) его за эту милость. Присоединяйтесь, господа, присоединяйтесь.
«я колебался в иле меркнущей чешуей
и улетел за леской за ледяной шлеей»
И это тоже о моей проходящей жизни и приближающейся смерти. Не бойтесь этих слов. Ведь это всего лишь слова. Пока.
«бой затонувших звонниц к северу от шексны…».
Карась свидетель – это сотворили мы, совсем недавно и еще хорошо, что помним об этом.
И это мы «оставляли люди бога без языка».
Из-под водяной толщи обеззвученный звон колоколов слышен только в нашем воображении, не более и не менее того. Но он намного реальнее, чем наши запоздавшие сожаления о содеянном.
Это гипотетический карась может воскликнуть «что же наворотил он этот твой человек».
А нам вечно платить по предъявленным счетам и никогда окончательно по ним не рассчитаться.
И в осознании собственной малости «я говорю спасибо господи я карась».
Так может и имеет полное право обратиться к Всевышнему персонаж этого текста. Обобщенный персонаж. Он же карась-идеалист или премудрый пескарь. И, конечно, подлинный антигерой стихотворения – человек. Соединяющий в себе и вышеперечисленные качества, и многие другие, как позитивные, так и негативные.
Очень сильный и цельный текст.
«Обыкновенное»
Так и тянет переименовать этот текст в «необыкновенный». Но это касается только его воплощения. А по сути действительно вполне обыкновенная история, пусть и не рядовая, но случающаяся сплошь и рядом. И всякий раз, когда сталкиваешься с чем-то подобным, неизменно поражаешься насколько полно в ней отражается величие. Величие духа и величие жизни.
В этом тексте две героини – главная и … тоже главная
«– Блаже-е-енная! – вздыхает бабка Рая…»
Или как у Шевченко «Причинна». Впрочем, и в этом тексте встречается похожий оборот. Правда, в совсем другом смысле:
«От, видно, бог
Оставить на земле-то мал причину
Такую вось...»
Не может не поражать плотность и густота словесной ткани текста. Проще всего списать это обстоятельство на некую экзотичность заимствований из белорусского. Но это не совсем правильно. Перед нами живая речь живых людей. Неиссякаемый источник обновления языка.
Трудное испытание предстоит героиням. Впрочем, не намного более трудное, чем вся их повседневная жизнь. В постоянных тяготах, изнурительной работе и … красоте. Это замечательно передано в тексте стихотворения.
«А в слободе всё то же: сохнут грядки,
Надкушен лунный блинчик, чуть дрожит
Стожаров свет и тонут в дряхлой бочке
Остатки снов, мурлычет «ёшкин» кот
Да тянется мережка по сорочке».
И взывает к Господу мудрая бабка Рая:
«И дай мяне и мудрысти, и силы...»
Даст, куда же он денется. И родится ребенок, и вырастет Человек. Чтобы продолжить род и передать дальше лучшие и самые естественные человеческие свойства: стойкость, любовь и милосердие.
А финальное «– Ангил, детка!» – поразило и убедило меня окончательно. Прекрасно!
Мои симпатии
Ну, не знаю, милее мне «Обыкновенное».
Мой прогноз
Вполне возможно, что «Карася» ожидает долгий турнирный путь. Вплоть до…
4 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 69. "Башня грифонов"
Конкурсное произведение 9. "Пшукин"
"Башня грифонов"
Знаете, не буду я разбирать этот текст. Он для меня – как ежик Хичкока–смотришь на него, лапки, иголки, вон, даже носик…Но как он выходит! Сцена поставлена так, что становится жутко, неуютно. Мороз по коже от слов-реперов и звуков – шипящих, зловещих, как будто кто-то ножом водит по стеклу…И хочется заткнуть уши, закричать, разбить стекло. Хотя бы – собой...
"Пшукин"
Вот ведь случилось – в пару попали стихотворения, которые идут не в сознательное, а там – в предсознание, чтобы там уже, вдоволь поиграв с эмоциями, отправиться куда-то глубже…Чем больше читаю стихотворение, тем больше оно мне нравится. И разгадывать его не хочу, да и незачем – все равно автор, досадливо махнув ругой, скажет: «Да не про это стихотворение, как можно быть таким глухим!». Не про это.Просто в этом мире так устроено – едет на кобыле некто Пшуткин, поет про свою Дульсинею(простите, Изабеллу!), а за его спиной, в Вересянах, цветет ведьмовник, и всем от этого хорошо. И прошлое – не важно, и будущего – нет. Есть только ожидание чего-то хорошего.
Выбор сделать не могу – 50/50
Дорогие российские авторы!
Теперь Вы можете легко оказать дружескую помощь нашему порталу.
Сделать это можно:
- путем перечисления средств
на карту VISA Сбербанка РФ
номер карты: 4276 3801 8778 3381
на имя: ГУНЬКОВСКИЙ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ
Узнать подробнее можно - здесь
Спасибо!
5 пара
Обозревает Владимир Гутковский
Конкурсное произведение 10. "В полдень"
Конкурсное произведение 97. "Солдатики"
«В полдень»
В полдень у старой вишни – рябая тень.
У детей в волосах – выгорающие полоски.
Талое солнце – в глазах, как в большой воде.
Щеки черны от пыли, а плечи – остры.
Ниже травы, под сухой прошлогодний лист,
Под узловатый корень, под теплый камень
Птицу из рода седых безымянных птиц
Бережно прячут коричневыми руками.
В темную лунку – мертвой спиною вверх.
Под земляное сердце - пустое тело.
Вишня на лица детей пропускает свет,
Тихо дрожит и на головы сыплет белым.
«Солдатики»
Генералу кто-то пишет, кто-то нет.
Этот мир не так давно не прозябал.
Генерал с утра заходит в Интернет
и выходит понемногу из себя.
Он не ангел, не профессор кислых щей,
он – воспитанный сержантами мальчиш.
В старом парке в старом теле и плаще –
как увидишь, так стыдливо промолчишь.
А полковник, настоящий – как поёт
та, которая и женщина, под стать –
хоть сейчас готов в анналы и в полёт,
покорять, приумножать и всех достать.
И не думал, не по чину, просто ждал,
но никто не пишет, только военком.
С целым миром намечается вражда
и кончается под выслугу пинком.
Лейтенант и сам писал бы, но – увы,
не приучен палец к ручке, лишь курок
здесь подходит с приложеньем головы,
он по жизни твёрдо выучил урок.
Этот мальчик молодой, с кем все хотят
танцевать, а также свадьбу и оклад...
Их разводят, как на племя, как котят,
а в придачу номер, дуло и приклад.
Рядовой – он тем успешен, что живой.
Эту тему написали на роду.
Если вывезет удача на кривой,
если выспаться успеет на ходу,
коль удастся не попасться в оборот
в казино, где наши жизни на кону,
где по мере и без меры каждый врёт...
Маркес прав: никто не пишет никому.
Каждый пишет, как он слышит этот мир,
в старой песне также дышит в унисон.
Строем легче сотворяется кумир,
по команде проще мраком станет сон.
Только где-то в доме, в недрах стеллажа,
средь жестянок, безделушек и ключей
оловянные солдатики лежат...
Мальчик плачет.
Надо в школу.
А зачем?..
Общая характеристика
После первых двух доставшихся мне пар замечательных текстов эта вызывает у меня меньший энтузиазм. И применительно к ним уже можно говорить об определении «конкурсное произведение». Причем в большей степени о втором тексте «Солдатики». Но что есть, то есть.
На первом этапе я так оценивал конкурирующие тексты.
«В полдень»
Впечатляет. Так кратко и емко.
«Солдатики»
Не скучно. С самого начала. И до конца не прискучило. А на КМ это, пожалуй, главная доблесть. И все перечисленные персонажи не могут написать себе. А поэт может. Что и делает.
А что теперь, после многократных следующих прочтений?
«В полдень»
Живописный набросок. Я бы даже сказал «живописательный». Морально-нравственная компонента «птичку жалко» не тронула. Простая жестокая детская игра. С одной стороны. А с другой – приобщение к смерти (пока совсем чужой) неизбежно оставит занозы, царапинки, зарубки на сердце. Быстро забудется, но будет подспудно тихонечко ныть. Всю жизнь. А изобразительность хороша. И пейзажная – «В полдень у старой вишни – рябая тень». И портретная – «Талое солнце – в глазах, как в большой воде. Щеки черны от пыли, а плечи – остры».
И завершающая комбинированно-объединительная – «Вишня на лица детей пропускает свет,
Тихо дрожит и на головы сыплет белым».
Приятственный текст.
«Солдатики»
В этом тексте с самого начала (с названия) понятно, откуда что. А далее полный и весьма своеобразный микст.
От Маркеса «Маркес прав: никто не пишет никому» и до Окуджавы «Каждый пишет, как он слышит этот мир, в старой песне также дышит в унисон». В основном, конечно, Маркес.
А дальше идет перечисление. На мой взгляд, не переосмысливая первоисточник, а размывая его.
Вот генерал: «воспитанный сержантами мальчиш». А в конце пути его «В старом парке в старом теле и плаще – как увидишь, так стыдливо промолчишь».
Вот настоящий полковник «хоть сейчас готов в анналы и в полёт, покорять, приумножать и всех достать». У него дела получше, соответственно возрасту есть «и женщина». Но финал все равно печален – все «кончается под выслугу пинком».
И все ниже по служебной лестнице. Тот самый песенный лейтенант «мальчик молодой, с кем все хотят танцевать». Ему поставлен самый безжалостный диагноз: «Их разводят, как на племя, как котят».
А вот и основание этой военной пирамиды – «Рядовой – он тем успешен, что живой». Довольствующися самыми малыми радостями. Отлично, «если выспаться успеет на ходу».
Мы прошли по всем ступеням воинской иерархии. Охарактеризованы они достаточно выразительно и психологически достоверно. А каков поэтический вывод из всей этой такой разнообразной картины? Как-то не просматривается.
Не думаю, что в этом смысле выручает звучащий в финале Окуджава: «Мальчик плачет. Надо в школу. А зачем?..».
Да, и девочка плачет. Из-за улетевшего шарика. Но в школу тоже не хочет. Наверное.
Точный во многих деталях, но какой-то расплывчатый текст.
Мои симпатии
Выбор между конкретикой и концептом. Пожалуй, все-таки «В полдень».
Мой прогноз
Думаю, мнения членов Жюри разделятся соответственно их индивидуальным предпочтениям. Одни носят короткое, другие – длинное.
6 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 87. "Бойщик Бычков"
Конкурсное произведение 148. "Когда умирают великие люди"
87. "Бойщик Бычков"
Переписывать то, что я подробно писал по поводу этого стихотворения в 1 туре, скучно… Позвольте, я поудобнее устроюсь в своем рабочем кресле, и начнем заново…
Представьте себе – кабинет психоаналитика, мягкий сумрак, портрет строгого Фрейда, кушетка… Со стороны кушетки доносится голос:
«Первым, кто разглядел во мне женщину,
был бойщик Бычков.
Я ходила к нему посмотреть на смерть
вблизи, без очков
(я их тогда еще не носила).
Смерть была некрасива, а я – красива».
Гормоны и страх, эрос и танатос. Классика жанра…
Со стороны кресла, почти невидимый поощряющий кивок: «продолжайте…» И почти материальны мысли: «У кого это описано? У Зигмунда, у кого-то из его школы? У Уэльбека?...»
«В свои двенадцать казалась десятилетней,
чьей-то, наверно, внучкой – приезжей, летней»
Аналитик делает невидимую для клиентки пометки: «Портрет Фрейда, так; прилагательные в описании– значит, не вспоминает, а реконструирует…. Или фантазирует.»
«Бойщик Бычков убивал гуманно,
отточенными и ловкими.
А потом, в уголке диванном,
угощал меня ирисками и коровками».
Опять, шуршание карандаша: «Коровками…ряд ассоциаций…»
«Эх, ну зачем же я вру, отхожу от правды?..
Не было у него уголка диванного.
У него была койка –
и только.
Койка, два стула, стол,
вешалка и под ней кроссовки. –
Внутренний мир подсобки»
Опять, заметки: «Внутренний мир описываемого Бычкова сведен, со слов клиентки «С», до первичных потребностей: еда, сон, секс…Выражение её брезгливости к «низменному» – слово «кроссовки…»
«Бойщик Бычков, бойщик Бычков...
Да ведь не было, не было ничего!
Ни в койке, ни в уголке диванном.
Я совсем не была нимфеткой,
вовсе не был он педофилом,
но зачем-то хотел казаться.
Но я начала кусаться.
Я его укусила!»
Смерть, опасность, ловкое чудище, которое надо приручить, позволив накормить себя ирисками…Аналитик пишет: «Отрицание попыток соблазнения, демонстрация активности и чувственности».
«Всё произошло так быстро,
что было почти взаимно.
Он хотел объясниться, сказал: «Послушай!»
Но с нелепейшим криком «Мама!!!»
я бросилась прочь, наружу –
прямо
в объятья ливня».
Опять, записи: «Читала Юнга, ливень- женское, архитепичное. Читала Карен Хорни. Ожидание взаимности».
«Нет, вот опять я вру, привлекаю к себе внимание!
Никакой не ливень, а мелкий дождик
покропил по моим щекам, приводя в сознание»
«Так…Контроль присутствует, себя слушает внимательно…»
«Я моросила, дождик трусил за мной.
Нет: дождь моросил, а меня трусило.
Кровью прибитой пылью парной требухой травой
вымытым из-под шланга ковриком из резины
в пальцы въевшимся табаком
поцелуя первого языком
горстью конфет из местного магазина –
Смерть не пахла.
Это я позже вообразила»
«Спасибо, вы очень ярко, подробно и живо рассказали Вашу травму пубертатного возраста. Следующий сеанс ровно через неделю».
И, после ухода клиентки, пометки в карточке: «Попытка соблазнения терапевта на третьем сеансе. Намекнуть «С» про психологический перенос; обсудить с супервизором. Карточку пометить розовым цветом»…
….И да, я, кажется, догадываюсь, кто автор!
148. "Когда умирают великие люди"
Знаете, перечитывал это стихотворение, и вдруг пришла мысль: а ведь заключительная фраза стихотворения, она не читается отдельно «когда умирают великие люди…», она, для меня, начинается со слов: «И никто ни о чём не жалеет». Когда умирает какой-нибудь знаменитый человек, все спешат высказать свое мнение, выразить соболезнование, или наоборот – плюнуть вслед…А когда умирают простые, это обыденность, их ведь семь миллиардов с гаком…И кто из великих сможет принять собственную смерть, ради жизни людей.простых людей? Ответ напрашивается, но тогда у стихотворения, и у этого рая реинкарнаций, совершенно иной смысл…Вот, интересно, имел ли это в виду автор, или это – моя фантазия?
Простите мне отвлеченные размышления над этими стихотворениями, пора делать выбор. Поскольку личных симпатий к текстам высказывать не запрещено (а авторов, если я их правильно угадал, люблю обоих и обоих читаю регулярно), мой сегодняшний выбор в пользу психоанализа.
60/40
7 пара
Обозревает Владимир Гутковский
Конкурсное произведение 180. "Омммм"
Конкурсное произведение 21. "В мастерской"
«Оммм»
Где ветра вырезают дудки из серых скал,
у непуганных ящериц насмерть черны глаза.
Над ущельем полоска неба бледна, узка.
Трепыхается воздух, от зноя гудит базальт.
Распластайся на нём, слова позабыв, мычи,
повторяя извечное глухонемое «омммм».
Тишина рассыпается стрёкотом саранчи.
Стрекоза, замерев, улыбается жутким ртом...
Посмотри: это вечность, безвестность, полынный дух.
Здесь вино превращается в воду и в камни — хлеб.
Здесь тела пожирает кровавая птица Рух
и к вершинам прикованы Сириус и Денеб.
А теперь убирайся, пока не сошёл с ума.
Что горам твои беды, беспомощный бунтовщик?
Одиночества хочешь? Довольно с тебя холма —
чтобы камень катить или крест на него тащить.
«В мастерской»
Лучше всего поддаётся овечья шерсть,
больше возни с полиэстером и капроном.
Сутки малы,
а работ в мастерской не счесть.
Клацают ножницы тише, звучат неровно.
Песни мои перепеты давным-давно,
нет новостей,
пересказаны анекдоты.
Прялка скрипит, и мелькает веретено.
Скучно, как будто из жизни пропало что-то.
Мне бы пройтись по небесному хрусталю,
рыбой-луной поплескаться во мгле прохладной.
Я антрацитовый цвет темноты люблю,
ветер ночной дуновением сердце гладит.
Сёстры бранятся: что толку в такой сестре,
если вторичен долг, а мечты – главнее?
Вот я и режу,
режу и режу,
ре...
Пальцы в мозолях и трещинках, ноет шея.
Нет ни окошка. Проделать хотя бы брешь.
Здесь вековая пылища и воздух спёртый.
Можно, я выйду? А мне отвечают:
– Режь.
Дело не ждёт, перестань отвлекаться, Морта!
Общая характеристика
Первый текст в этой паре кажется мне пусть и не полностью оригинальным, но все же более естественным. К тому же я ознакомился с практикой употребления звукосочетания «оммм» и его сакральным значением. А вот второй текст – пусть извинит меня его автор – это «конкурсное произведение» в чистом виде.
На первом этапе я так оценивал конкурирующие тексты.
«Омммм»
Что-то напоминает. Не вспомню, но на всякий случай отмечу.
«В мастерской»
Неприятия не вызывает. Ни замысел, ни его реализация. Пусть не на высшем уровне, но вполне достойно. Вариации на тему? Есть такое. Но пусть бросит камень тот, кто сам ни разу не варьировал.
А что теперь, после многократных следующих прочтений?
«Омммм»
В первой части текста пейзаж, как место действия воссоздается выпукло и изобретательно. Много запоминающихся поэтических формулировок:
«у непуганных ящериц насмерть черны глаза»,
«Тишина рассыпается стрёкотом саранчи.
Стрекоза, замерев, улыбается жутким ртом...» и т.п.
А далее на передний план выходит метафизическая составляющая текста:
«Посмотри: это вечность, безвестность, полынный дух.
Здесь вино превращается в воду и в камни — хлеб.
Здесь тела пожирает кровавая птица Рух
и к вершинам прикованы Сириус и Денеб»,
«Что горам твои беды, беспомощный бунтовщик?»,
«Довольно с тебя холма —
чтобы камень катить или крест на него тащить».
Довольно цельные и образно обоснованные сентенции. Мне нравится.
Но все таки сразу же в памяти всплывает классическое:
«Этот холм в степи, неумышленно голый,
это узел пространства, узилище свету…».
Речь не конкуренции с Иваном Ждановым. Это, скорее, поэтическая перекличка. В которой представленный текст выглядит вполне достойно.
«В мастерской»
Мне этот текст показался выдуманным (ну, хорошо - сконструированным) от начала до конца. И к этому концу «– Режь. Дело не ждёт, перестань отвлекаться, Морта!» приписанным.
Та самая Морта. Из Парок, обожающих прясть. А ей выпало резать.
Призванные убедить подробности
«Лучше всего поддаётся овечья шерсть,
больше возни с полиэстером и капроном» и – как-то меня не убеждают.
Несколько «живее»:
«нет новостей,
пересказаны анекдоты».
А их я бы с удовольствием послушал. Интересно, какие анекдоты о жизни и смерти рассказывают друг другу между делом Парки.
Нашей же героине ничто человеческое (романтическое) не чуждо.
«Мне бы пройтись по небесному хрусталю,
рыбой-луной поплескаться во мгле прохладной.
Я антрацитовый цвет темноты люблю,
ветер ночной дуновением сердце гладит».
И недовольство сестер вполне понятно. Если для нее
«вторичен долг, а мечты – главнее?»
Но все эти мечтания бессмыслены и бесполезны. Предопределение непреодолимо. И с вечного круга никому не сойти. Жизни ждать смерти, смерти прерывать жизнь, обрезать нить. Ножницами.
Нет, в этом тексте все же что-то есть. Отзывается.
Мои симпатии
На стороне «Оммм». Это ритуальное «мычание» меня впечатлило.
Мой прогноз
Буду удивлен, если первый текст в этой паре не пройдет дальше. И, кто знает, как далеко.
8 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 313. "Города"
Конкурсное произведение 398. "Ей точно не стать"
Наверное, стоит признаться: примерно тридцать пять лет назад я попытался писать стихи. И одно из первых моих «творений» так и называлось – «Города», и смысл был примерно такой же, мы с тобой – разные города, давай построим город «мы»… Естественно, немного позже я этот текст кому-то подарил и забыл. И вот, на Кубке, я вижу написанное (гораздо лучше моего, кстати) стихотворение, которое полно в точности таких же ощущений, да еще с приблизительно такими же образами. На меня так и повеяло светлой, безоблачной юностью, свежестью, что ли. Придраться к этому тексту можно, есть в нем шероховатости – «причёска сбита навстречу ветру», «за мембранной гранью дверного скрипа», да вот только – нет охоты сильно придираться. Я благодарен автору за такое молодое стихотворение, за такую улыбку, за доброе воспоминание. Мой поклон, Автор!
Кто сказал, что это – выдуманнаяслезодавилка? Когда-то, когда я жил в другом городе и другой стране, недалеко от моего дома была дежурная аптека. В ней работала женщина средних лет, с какими-то по особенному аккуратными движениями, большими печальными глазами и тихим голосом. Она, как и героиня стихотворения, была внимательна, никогда не выдавала лекарств, не выслушав симптомов, не пыталась навязать что-нибудь дорогое, наоборот, советовала, казалось, простые, не «раскрученные» средства. Старушки-соседки создали сказку, что-де она – бывший крупный врач, из-за случайной ошибки похоронившая пациента, и ушедшая от душевных переживаний в провизоры. Местные жители предпочитали ходить в аптеку, вместо приема в поликлинику, так как что может помочь лучше внимательности и сочувствия? Но однажды я пришел в аптеку, и вместо неё увидел молодую энергичную особу, которая вместо «трав тепмопсиса» и парацетамола со словами «Хорошее дешевым не бывает» попыталась выдать мне «аспирин-упса» и какие-то очень дорогие средства от кашля… Больше я в эту аптеку не заходил…
Если автор придумал историю своего стихотворения, то он угадал кусочек истории моей жизни…
Вот ведь как случилось, опять совпадение – эта пара стихотворений не просто «присвоена» мной, она была моей еще до встречи с этими текстами. Как можно отдать предпочтения какому-либо из воспоминаний? Я делю свой голос поровну,
50/50
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
