Ответ Доктору и не только...

Внимательно посмотрев на предложенные фотокарточки, предлагаю свой вариант прочтения.

Перед нами старые фотографии, 3 снимка. Возможно, в пачке есть и другие. Или это не пачка даже, а старый фотоальбом – помните, такой, с картонными страницами, куда надо было вклеивать фотокарточки или уголки для них. Но по сути-то снимков 4:
– два снимка из пачки/альбома: первый разорван, второй – целый;
– третий снимок, родителей, находится в процессе проявки;
– четвертый – импровизированный снимок ситуации в настоящий момент, когда в картинке появляется и сам человек, проявляющий фотографию.

Прикидываю даты. Первый снимок. Россия все время с кем-то воевала, но время изобретения и распространения фотографии указывают скорее на конец XIX века. Снимок разорван – случайно ли? Это могут быть и последствия семейной драмы, и политическая ситуация начала XX века. Кто эти двое – мы не узнаем, но раз фотографию постарались сохранить даже в таком, изувеченном, виде, остается предположить, что это был очень важный для семьи снимок.

Вторая фотография поначалу показалась обычной пейзажной лирикой, заполняющей середину цикла. Меня смутили совсем не пейзажные бархатки и вензеля, отсылающие к началу XX века, но еще больше – слово кителя, оно слишком морское и не отсюда. Пришлось хорошенько поковыряться в энциклопедиях и поиграть в ассоциации. Так вот, это никакая не короткометражка, это полнометражная эпопея, спрессованная до двух строф.
«Несколько слов конверточно.»
Сразу читается отсылка к письмам с первой фотографии. Но важно другое: это повествование о людях.
«Клёны сдают поветочно
Жёлтые кителя.»
Клёны сдают летнее одеяние. Клёны сдают летние кителя, причем, морские. Но морской офицерский летний китель ведь был белый...
«Воздух от пепла тесный.
Между стволов – зола.
Прочее – на небесный
Осень перевела.»
События явно происходят в конце лета или ранней осенью, но смущает нагнетание драматизма. Как-то неоправданно много усилий для описания обычного листопада – ещё одно подтверждение, что речь идет о чем-то масштабном. Если зайти с другой стороны: «на небесный» – язык? Или на «небесный» способ существования? Продолжаю ассоциативный ряд: не-земной, отживший, если осень перевела принудительно – то и убитый. В сухом остатке получаем бархатки и вензеля начала XX века, море с кителями и массовую гибель или убийства. На роль «осени» сразу напрашивается революция 1917 года, а полазив по википедии – кандидатом становится ещё и последовавший за ней весенний кронштадтский мятеж 21 года с осенними репрессиями во всех балтийских морских подразделениях. Тогда по тексту получается, что сдача кителей была раньше революции, и тогда эта фотография – об их отмене/замене после поражения в русско–японской войне. В войне на Желтом море. В войне, которую флот разгромно проиграл. Смотрю описание событий – кителя действительно поменяли после поражения на менее маркие, сначала цвета хаки, потом синие. Еще напрашивается мысль, что белые с золотыми пуговицами и нашивками, яркие, парадные кителя могли отменить как «измазавшиеся, пожелтевшие, не оправдавшие надежд».

Третье стихотворение: человек проявляет фотографию своих родителей. Сам процесс проявки вручную, без лаборатории – ну допустим, максимально середина-конец 90х, дальше уже было проще отдать в лаб. Про глобальный временной провал – нет его там: ведь эту, якобы пустоту, заполняет снимок, который находится в проявителе! Массовая доступность чёрно-белой пленки для бытовых снимков – ну пусть будут минимально 50–60е годы. А вот с условного 1917/1921 до 50–60х действительно ничего нет. По хронологии «выпали» сталинские репрессии и война 1941–45 годов. Но зачем это было автору? Показать, что архив не полный, что часть потеряна? Возвращаемся к началу: один снимок разорван, вместо ожидаемых фотографий времен ВОВ – пустота. И человек, стоящий над проявителем, старающийся заполнить образовавшийся гигантский пробел. Хоть как-то, печатая фотографии с бракованной пленки.
«сняты наспех, не жанрово.
ниже лиц – полоса.»
Технически – это брак. И пока писала – вот что еще подумалось: брак! Это ведь это может быть как раз изображенное на снимке с родителями событие. И тогда становится понятным, почему на фоне обители сняты наспех. К церкви-то и религии как в этот период относились. И тогда понятно, зачем было так рисковать. А облака, небось, расползлись, чтобы случайно в компроматный кадр не попасть.
Какие препинаки не те?
«папа, мама и я.
сняты наспех»
Сняты! Значит сняты – все трое! Получается, что права была Петра, это снимок отца и его беременной жены. И если это таки свадебный снимок, то свадьба «по залету». Кто-то там писал про сладость и благодать-картинку? Брррр!
Главный вопрос этого чемпионата: сколько лиц? Моя версия: почему одно должно исключать другое? Человек стоит над проявителем (я1), теоретически, если красный фонарь поставлен неправильно, человек может в жидкости немного отражаться (я2), и смотрит на появляющееся изображение – на своих родителей и на себя, ещё не рождённого (я3). Если в финале подборки автор уже заявил семиснежье/семикнижье, то почему бы и здесь не быть такому триединству.
А вот что меня смущает –
«молча каждому заново
закрываю глаза.»
Если мать на ранних сроках, хорошо, малышу закрывать еще нечего. Остаются родители на фото, которые уже, допустим, умерли. И остается главный герой, проявляющий снимок. То ли он закрывает себе глаза, потому что не может смотреть на проявляющийся снимок родителей. Времена были разные, он ведь мог родителей и не помнить живыми. Или в чем-то настолько перед ними виноват, что раз уже один раз отстранился, делает это и ещё раз. Или человек в принципе добровольно «отказывается» от мира людей, точнее, общества, на что есть намек в последнем стихотворении подборки. Для этого ведь не обязательно физически умирать. Но по факту финал открытый. Хм...

P.S.

Про ударение в последнем стихотворении подборки: всЕнощная (сущ, разг), всенОщное бдение (Типикон). Я бы на другое обратила внимание: описанное в стихотворении мало напоминает христианский обряд с его массовыми, праздничными и главное – религиозными действиями. Человек мало того что один, он и не стремится к людям. Там скорее читаются всенощные раздумья, размышления – бытовые, будничные, длящиеся целую ночь. Может, это как раз специально было сделано, как противопоставление церковному обряду.