Стихотворения, предложенные в ТОП-10 "Кубка Мира по русской поэзии - 2018" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений "Кубка Мира" будут объявлены Оргкомитетом 31 декабря 2018 года
Имена авторов стихотворений будут объявлены 31 декабря 2018 года в Итоговом протоколе конкурса.1 место
Конкурсное произведение 292. "Умная Эльза"
Эльза давно не боится ни пауков, ни жаб:
синий паук живёт у эльзиной мамы над сердцем.
Раньше Эльзе казалось – паук как-то раз озяб
и к маме за ворот заполз, чтобы чуть-чуть согреться.
Верно, решил, глупышка, места теплее нет,
чисто, уютно, сухо, да и к огню поближе:
мама волосы красит в пламенно-рыжий цвет,
всем известно - огонь тоже обычно рыжий.
Эльза уже большая и знает всё про тату,
новые фильмы смотрит с мамой заворожённо.
Думает – вот ещё немножечко подрасту,
тоже набью татушку – жабу или дракона.
Мама не будет против – мама уже сейчас
волосы Эльзе красит в цвет переспелой сливы.
У мамы такая помада. И Эльза знает – у нас
в городе точно нет тёти такой же красивой.
Румянец у мамы тонкий, как пенка на молоке,
зелень в глазах болотная и белая-белая кожа.
В их первом «а» девчонки шепчутся в уголке:
мама у Эльзы – ведьма, или на ведьму похожа.
Эльза подходит к зеркалу, краски свои берёт,
капли крови рисует – по подбородку стекают.
Белым глаза обводит, чёрным обводит рот.
Эльза себе нравится именно вот такая.
Бабушка смотрит, плачет, громко кричит на дочь:
" Что ты творишь с ребёнком? Дура! Побойся Бога!"
Дочка хохочет звонко:
"Мама, пойдите прочь!
Вышло времечко ваше командовать и быть строгой."
Умная девочка Эльза, кудрявая голова,
что-то с тобою будет, Эльза, в твои шестнадцать?
Эльза не сомневается – мама во всём права:
верить нельзя, просить и нельзя никого бояться.
2 место
Конкурсное произведение 394. "Яд ва-шем"
Жития - кратки, имена - вечны.
Чёрный путь горек, белый путь млечен –
Не тобой хожен, не тобой торен.
Выходи к морю, говори с морем.
Мир висит криво – волосок тонкий.
Говори с Ривкой, говори с Сонькой,
Говори с Фимкой, говори с Гершкой.
Кто из них сгинул, кто из нас грешен?
Выходи к морю, где волна в клочья -
Говори с теми, кто не стал плотью,
Не обрёл тело, не обрёл имя,
Кто не стал Лейбой, кто не стал Лией.
Вкус морской горек, чёрный путь горше.
Говори с Беллой, говори с Мойшей.
Протяни руки, научись слышать -
Кто из них, кровных, кем земля дышит,
Даст тебе руку, даст тебе имя?
Выходи к морю – становись ими.
3 место
Конкурсное произведение 53. "О сварщике Солоухове"
О сварщике Солоухове писали в газетах города,
что он для рабочей братии – едва ли не полубог.
Якшается, знамо, с духами, вплетает им искры в бороды
за некие там симпатии породистых недотрог.
И, веришь, любили-холили его – постоянно пьяного,
возились с ним, будто с маленьким, стелили ему постель.
Гармонь раздирал до крови он, а после почти что планово
чинил утюги, и чайники, и горы дверных петель.
Гудело депо трамвайное, когда Леонид Кириллович,
ручной управляя молнией, в металл пеленал огонь.
Вагоны делились тайнами, друзья собирались с силами,
и, видя стаканы полные, дрожала в углу гармонь.
Гулял молодой да утренний, в куртяшке отцовской кожаной,
с красивыми недотрогами сжигал себя до зари.
А спать не хотелось – муторно, врывалась война непрошено,
делила его на органы, крошила на сухари.
Он снова сидел в смородине, а там, на дороге, в матушку
с братами и шустрой Тонькою стрелял полицай в упор.
Батяня был занят Родиной, а Тонька хотела платьишко –
смешная такая, звонкая... Уснёшь, и звенит с тех пор.
О сварщике Солоухове шептались не больно весело.
А кто его видел спящего? Не даром же – полубог.
До хрипа он спорил с духами, до боли любил профессию
и, знаешь, всю жизнь выращивал смородину вдоль дорог.
4 место
Конкурсное произведение 4. "Весна была запойна и звонка"
Весна была запойна и звонка,
Томились почки, как соски под блузкой.
Один короткий, длинных три звонка –
Щербатый двор на Малой Арнаутской...
Ночь уходила в мёртвую петлю
И корчила луна смешные рожи...
Мне женщина сказала: «Не люблю...»
Я ухмыльнулся: «Здорово! Я тоже...»
Ещё сказал: «Но без тебя помру!».
Она вздохнула: «Что ж, всплакну у гроба...»
И, продолжая древнюю игру,
Мы обнялись и рассмеялись оба.
Гудело море - ни границ, ни дна...
Любовь и смерть переплелись в том гуле:
Рождаясь в муках, корчилась война
Немного вверх от нас на карте в Гугле.
Парил над степью серый крест - орёл,
Вздымались руки женщин: «Где ты, Боже?!»
А мы любили, зная, что умрём -
Я никогда, она на вечность позже.
Покинул порт круизный теплоход,
Затих звонок последнего трамвая...
Две тысячи четырнадцатый год.
Весна. Одесса. Ночь второго мая.
5 - 10 места
Конкурсное произведение 17. "Мой личный недоверчивый юпитер"
мой личный недоверчивый юпитер
тобой прошит раскаявшийся питер
ты сердишься а значит ты ведом
туда где стен графитовые тени
где тянется граница измерений
и камни собираются с трудом
где сотни дел играют в долгий ящик
но ищущий как правило обрящет
кусочек эфемерной пустоты
звенящей колокольчиком под крышей
имеющему уши да услышать
какое слово произносишь ты
навязчивой бессонницы обитель
вращающийся шарик на орбите
ты сердишься да брось не заводись
на променад настроиться сумей-ка
скучает в парке добрая скамейка
зеленая как новенькая жизнь
рыжеют белки липы да осины
садись в трамвайчик с обликом лосиным
оставь каналы крыши и мосты
езжай туда где мир как на картинке
где ветер собирает паутинки
и вяжет на ограды и кусты
где небо приголубит птичью стаю
где так доступна истина простая
ты сердишься а значит ты неправ
останется решительная малость
вернуть все то что в нас перекликалось
мой номер заблудившийся набрав
Конкурсное произведение 25. "Полёт шершня"
Глухо каркают вороны,
гордо реют мотыльки,
марш играет похоронный
с марш домоем в поддавки.
Небо дышит керосином,
чиркнешь спичкой – и бабах,
время тянется резиной
на расквашенных губах.
Время плакать о прошедшем,
время есть и время спать...
Вьется в небе чёрный шершень,
разевая в песне пасть.
То погромче, то потише,
си бемоль да ля диез –
будешь слушать, будешь слышать,
даже если надоест,
даже если воском уши,
даже если сам поёшь,
если можешь... Да кому же
нужно пение твоё?
Что ты вьёшься, чёрный шершень,
песней жжёшь земную тишь –
или плачешь по умершим,
или попросту гудишь?
Время хлопает калиткой,
уходя навеселе,
око чёрное глядит, как
на оставленной земле
жизнь проходит в промежутке
между первой и второй.
Помрачение рассудка
с неба кажется игрой,
с неба кажутся смешными
наши смертные грехи,
наши ужасы войны и
наши лучшие стихи.
Конкурсное произведение 191. "Письмо брату"
привет, Артём. у нас всё хорошо.
вчера похолодало, снег пошёл,
с утра телёнка в сени запустили.
отец не пьёт, из дома ни ногой,
всё ждёт тебя. да, ты ж у нас какой,
родней семьи – то джунгли, то пустыни.
ты снился мне: обрыв, тропинка вниз,
бежишь по ней, кричу тебе: «вернись!»
и падаю в траву, теряя силы.
вдруг лес зашевелился, стал живым,
а ты ему командуешь: «бежим!» –
и вздрогнули берёзы и осины,
послушно побежали за тобой,
попарно, в одиночку и гурьбой,
но замерли внезапно у границы –
в их кронах загорелся стыд и страх,
и плакали в беспомощных руках
привыкшие к родному месту птицы.
потом я вынимала из золы
обугленные мёртвые стволы
и красила зелёным, чтоб не броско.
приснится же такое, ну дела!
...твоя Полина снова запила,
вчера весь день стояла у киоска.
я снова без копейки – третий год.
весной поеду в город, на завод,
сбегу из-под родительской опеки.
ещё про сон... я стала хоронить
стволы... чудно, конечно... но они
давали тут же новые побеги.
Конкурсное произведение 202. "Зыбь"
забыться в тишине,
подмешанной во время, -
геранью на окне,
пчелой на хризантеме.
зарыться с головой
в безмолвие – и слушать,
как ветер верховой
пасёт своих телушек.
что наверху – пока
молчанием покрыто,
лишь тени рыбака
парят, полуразмыты.
где сквозь небесный лед
трава растет рудая,
визжит коловорот,
мне путь освобождая.
Конкурсное произведение 302. "Прорехи"
Майское утро. Хрущёвка. Сирень.
Папа фургон заказал на заводе.
Едем на дачу. Вещей дребедень,
кажется, не обязательных вроде.
Две керосинки и ватный матрас,
ложки, кастрюли, коробка консервов...
Всё пересчитано мамой не раз,
и всё равно наша мама на нервах.
Рокот мотора, начало пути.
Синий асфальт под колёсами вьётся.
Всё ещё, всё у меня впереди:
Лето.
Каникулы.
Солнце.
***
Горячий мох податлив и упруг,
качаются верхушки красных сосен,
и солнца ослепительного плуг
до головокружения несносен.
А после наступает тишина.
Рука назад закинута неловко.
И тонкий край полуденного сна
легко тревожит божия коровка.
Наполнена до края чаша дня.
И солнца луч, пробившись сквозь ресницы,
горит, зелёной радугой дразня,
которая не раз ещё приснится.
***
В рукотворном саду камней
голос ветра почти не слышен.
И читаются всё больней
иероглифы чёрных вишен.
В небе – клинопись птичьих стай,
а внизу горизонт бумажный.
И шкатулка чудес пуста,
и что было вчера – неважно.
Вечер пасмурный и немой,
камни в сумраке незаметней.
Крайний справа, булыжный – мой.
И, наверное, не последний.
***
Здравствуй, шерстяное Рождество,
золото игрушек в междурамьи,
и под елью, всё ещё живой,
свёртки с припасёнными дарами.
Ватный мальчик, крашеный орех,
шпиль, слегка ободранный по краю...
Их полно – во времени прорех,
и туда я руку запускаю.
Зная, что под снежной пеленой,
под листвой, чей срок судьбе проспорен,
спит в утробе тёплой земляной
завтрашняя радость спелых зёрен.
Конкурсное произведение 383. "По декабрю"
Ночь. Охрипшая мансарда.
Тень ольхи дугой.
Ветка выпала из сада. -
Вздрогнет под ногой.
Огонёк, далёк и редок,
Погасила мгла.
Сколько нас, таких же веток,
Сгинет до тепла.
Вьюга мечется по скату.
Дом со Спаса пуст.
Сколько лет осталось саду
Слышать веток хруст?
Быть земным, обыкновенным,
Нежиться в листве...
...
Дом в посёлке довоенном.
Дверь, подпёртая поленом.
Свет