Водопойное небо

Мне декабрь — наказанье сущее,
снега нет и во сне в Неметчине.
Словно кони, в ночное пущены,
погружаются крыши в млечное,
в самолётных и звёздных оспинах,
в бубенцах беспризорных спутников,
водопойное небо. Господи,
в небе трассы как травы спутаны,
там ведро под телегой звякает,
чалый месяц стучит подковами,
и вину и надежду всякую
тянет волоком до Московии,
по налитым до края рытвинам
дождевыми метёт рогожами.
Там готов мне покров молитвенный,
на бесснежную ночь одолженный.

* * *
Если снег не приходит — приходят последние сроки.
Нет ни в чём белизны — не блестит на верёвке бельё,
полиняли берёзы, в них блёклые спорят сороки,
всё никак не поделят гнездо на «твоё» и «моё».

Что за свет непрямой, исподлобья, беспамятно-серый,
налегает всей силой на крыши, моргает совой,
застигает врасплох меж сомнением, страхом и верой,
окунает в бесснежье своё как в купель с головой,

отпускает листать придорожных кустарников святцы,
воробьиным пером наудачу лететь в темноте,
возноситься, и падать, и помнить, что нечем держаться,
разве воздухом строк и дыханием спящих детей.

* * *
А дальше ехать было некуда.
Из ниоткуда в никуда
созвездия бродили неводом
по дну зацветшего пруда,
под их прицелом уезжали мы,
тюрьму меняя на суму,
пражанами и парижанами
в окне раскачивали тьму.
Текли вокзалов стыки ржавые,
платформ окурки и лузга,
искрила, испуская ржание,
дороги вольтова дуга,
выкидывали рельсы лезвия,
валились под вагон огни,
а небо к северу прорезала
гусей вольфрамовая нить.
Но, глядя вдаль, едва ли знали мы,
что их закатное звено
бестрепетным холодным пламенем
в последний раз озарено.