Маленькая жизнь


Игла

На сосне – скворечник,
а под сосной
вся земля усыпана скорлупой,
из скворечника писк и гам –
выпростались горластые.

Пнул скорлупку, глядь – бессмертья игла,
золотая, раскаленная добела,
забирай и властвуй.
Выпала, видать, игла из яйца,
в темечко уколов птенца,
пискнул он, встрепенулся.
Он теперь один бессмертный птенец,
вырастет из него бессмертный скворец.
Странные такие дела.

Поднял иглу, больно горяча.
Подбрасывал, на ладони качал,
выскользнула из рук игла,
сверкнув под солнцем.
На карачках ползал, искал, не нашел.
потом подумал –
вот и хорошо.
слава богу, не накололся.

За день город весь замело скорлупой –
изумрудной, лиловой и золотой,
за каждой дверью
спьяну, сыту люди орали:
- Христос воскрес!
Икая, орали:
- ххрии сстосс ввоскре

я им не верил.

А под утро запел под окном скворец:
-Просыпайтесь, люди, Христос воскрес!

Ему поверил.


Пальто

жизнь такая маленькая, что
не успеешь расстегнуть пальто,
а уже угрюмые стоят
надо мной, неправду говорят.
дескать, был веселым, добрым был,
и людей, и родину любил.

а мне пуговица давит на кадык,
да так, что говорить не могу.
я бы им, конечно, возразил.
дык, я бы им всю правду рассказал.

оторвите пуговицу на пальто!
что вы все городите не то!
я людей, признаться, не любил,
иногда жалел, но меньше, да,
чем собак приблудных и котов.

оторвите пуговицу, что
стоит вам? мне станет хорошо.
пуговица на другие непохожа,
ну и что же?
признаюсь, по пьянке потерял
пуговицу-оригинал,
кое-как приладил не такую –
белую, большую.

да не та, не та, не та, не та.
с ней была сплошная маета.

а слюбился все-таки, привык,
все ж родная, хоть и давит на кадык.

женщина, ну что же вы
ну что же
оторвитесь от меня
о боже
не плачьте
ну что же вы
ну что же
вы родная мне
вы не похожи
на людей чужих
что здесь стоят
обо мне неправду говорят
скорбные
как пуговицы в ряд
одинаковые.


* * *
          Из Парижа, с любовью.
           А.С

я многим тогда был доволен вполне
и счастлив моментами даже
на улице Репина, хоть там и не
Репина были пейзажи:

плыл в узких проулках то холод, то жар,
воняло на лестничной клетке,
поверь, я и в мыслях топор не держал
на злую старуху-соседку.

мне нравился Летний завьюженный сад –
зимой в нем деревья свежее,
и, глядя на них, становился я сам
уютный, как оранжерея.

когда же мне стало так всё велико –
от улиц, до шпилей небесных?
и серое небо имперским катком
давило. я перед отъездом

старухе-соседке часы подарил,
с тобой распрощался на Невском,
и в пьяных слезах до утра примирил
Гюго своего с Достоевским.