Это ужасно.

Мы много переписывались последние два года...

В июле, в нашей литературной серии "Книжная Полка Поэта", вышел Майин сборник.

Мы говорили о том, что Майя приедет в Ригу, мы устроим ее выступление, презентацию...

Майя просила пока не выставлять электронную версию книги на портале. Там, в книге, опубликовано стихотворение, которое она хотела прислать на этот Кубок. Поэтому книга держалась "под замком". Мы говорили о том, что обнарудуем ее после Нового года.

Майя долго болела. Операция следовала за операцией. Майя просила об этом не распространяться. Я молчал.

Вот одно из ее последних писем ко мне (накануне я сообщил ей, что подарил несколько ее книжек своим друзьям) - думаю, что в нем есть все, о чем мне недозволено было рассказывать. Теперь тайна нашей переписки лишена смысла. Майя, простите меня, пожалуйста...

"...врачи разные, вот у моих родителей домашний врач - просто чудо молодой человек, не нахвалюсь. столько такта. терпения. внимания. я же везде их вожу (водила). я - собака-поводырь-переводчик.

когда у моего онколога таки нету времени сесть на свой стул, вместо неё ведет приём ассистент - гораздо приятнее , чем она. другое дело. что сами беседы никого не лечат. хоть с приятным врачом, хоть с деревянным, как мой онколог.

с другой стороны я понимаю, что если вживаться в жизнь каждого пациента, они сгорят к 30-ти, им надо дистанцироваться и отгораживаться от эмоций. Что они и делают. ты босаешься к ним, у них в руках твоя жизнь, твоё тело и душа, а они механически ведут беседу. как будто брошюру зачитывают: шансы такие-то. проценты такие-то, прогнозов не даем, вопросы есть? всего доброго.

но я не мебель всё-таки, чтобы настолько не получать и доли человеческого контакта от врача, который будто бы всерьез взялся лечить мне рак, который неизлечим. оперировать ни печень, ни легкие, ни ногу, ни шею - они не будут - сколько можно резать человека и как можно ожидать от организма. что он это все переживет. по три раза в год куски отрезать. поэтому - неоперабельно. НО задача врача - добиться ремиссии, замирания процесса. Я не вижу никакого рвения, ей месяцем позже начать - тьфу просто, мне же каждая минута без лечения, а только ожидания его, ухудшает всё...

М".

К какому сроку смерть ни приурочь,
не похвалиться напускным бесстрашьем.
Нет возвращенья отошедшим в ночь.
Нет утешенья их не удержавшим.

Исчезнувший, скажи, что видишь свет
с той стороны, где не бывает света,
тот, что, незримый нам, нисходит с век
во тьму, сквозь сном наложенное вето.

С изнанки сновиденья навсегда,
которого прямей назвать не смеешь,
несказанным «прости», беззвучным «да»
мерцает луч, неуловим и мреющ.

В немом краю пустынь и темноты,
на оборотной стороне вселенной
он есть, – недосягаемый, как ты,
далёкий, негасимый, сокровенный.

                                                  Майя Шварцман

Электронную версию книги Майи читать - здесь...