Стихотворения, предложенные в ТОП-10 "Кубка Мира по русской поэзии - 2019" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений "Кубка Мира" будут объявлены Оргкомитетом 31 декабря 2019 года.

Имена авторов подборок будут объявлены 31 декабря 2019 года в Итоговом протоколе конкурса.




1 место

Конкурсное произведение 355. "Ветреное"

                                       Б.П. от О.И.

пока ты усмиряешь сквозняки,
ловлю тебя заботами простыми.
окно починишь? на, пальто на-кинь,
простынешь.

какая роскошь, господи, одни.
ты мой несвоевременный, но поздний...
у нас врасплох кончаются то-дни,
то гвозди.

а дыму сигаретному сквозняк
ровняет разметавшиеся кудри.
ты бросить обещал ещё на-днях,
но куришь.

смотри, как город сумраком обвит,
как ветер пьяно путается в вязе.
он знает всё о нашей не-люб-ви,
но связи.

нам с рук сходила ни одна зима,
сойдёт и эта... небо узловато...
а я во всём, как водится, са-ма
не виновата.

умру от смеха, ты такой чудной
стоишь в ушанке, свет фонарный застя...
спасибо за украденно-е,-но
счастье...

давай оставим сквознякам проём,
нам - ветреным теряться проще в гуле,
не врозь, но врозь,
вдвоём, но-не-вдво-ём,
и пожелать грядущее своё,
кому, скажи мне,
другу ли,
врагу ли?

2 место

Конкурсное произведение 83. "Чинари"

Развесёлое времечко нэпа
разлилось от зари до зари,
и коптили свинцовое небо
керосинками строф чинари.
Дом печати на речке Фонтанке
стал оплотом для «левых» искусств
в ленинградской шальной лихоманке,
на изломе теорий и чувств.
Здесь такие случались спектакли –
Аристотель вертелся в гробу –
гексаграммы, кресты и пентакли
проступали на мраморном лбу.

Среди воплей, проклятий и стонов
погляди и вперёд, и назад:
восстаёт одиозный Свистонов,
и Лодейников шествует в ад,
Топорышкин спешит на охоту
на безумных волков и слонов,
получает стабильную квоту
от сирен городских Иванов.
И берут рубежи и редуты,
как заснеженный сад – снегири,
пресловутые обэриуты,
а иначе сказать, чинари.

Очень скоро треклятое время
разольётся, как мутный кисель,
петел клюнет в висок или в темя –
и живыми вернутся не все.
Сигануть бы в Атлантику с пирса,
если дома не видно ни зги,
и лишь смесь кокаина и спирта
прочищает глаза и мозги.
И звезды предрассветной чинарик
золотится на склоне зари
в час, когда попадают на нары
ни за что ни про что чинари.

3 место

Конкурсное произведение 73. "Мёртвые и живые"

Сара супругу с утра делает нервы:
– и шо мы забыли в стране, где правят бывшие пионэры?
милый, ты знаешь, меня воротит при виде сала…
– Сарочка, щастье моё, как ты меня достала!
сколько раз повторять – это по-ли-ти-ка. а ещё чернозём, руда…
– и шо я забыла на том яру?
– для меня это важно, Сара! а вот ботокс твой – ерунда!
и шоб без скандалов, жизнь моя, как с тем банкетом со стеклотарой…
пилот слишком скромно приветствует Сару, 
а та слишком нагло хамит пилоту, взлетать командует.
– Сара! – муж хмурит брови. – не позорь меня и землю обетованную…

*
солнце на яр расплескало медь и укатило гордо.
Дина не плачет – нельзя шуметь, нужно казаться мёртвой. 
немец подошвами стал на грудь, в рёбра прикладом двинул…
чтобы не крикнуть и не вздохнуть стиснула зубы Дина. 
девушке чудится – сыплет град с неба. глаза открыла:
комья земли на неё летят, страх проникает в жилы,
паника гладит по волосам – лучше от пули или
здесь задыхаться и угасать рядом с семьёй в могиле?
хочется Дине бежать, бежать, как из ловушки мыши.
вдруг ей послышалось – шепчет мать: «лучше ползком, потише
к краю оврага, а там, вперёд к домику у запруды».
духом собравшись, ползёт, ползёт по задубелым трупам…
Дина, не в силах домой дойти, дремлет в чужом сарае.
– ось вона, пан поліцаю, стій! я цю жидовку знаю! – 
утро по-бабьи раскрыло рот и изрыгнуло нечисть.
Дина под дулом едва идёт, Бога обняв за плечи…

* 
у трапа встречают, как водится, хлебом-солью. 
муж традицию знает. ест. а Сара берёт небольшую долю
от каравая, крошит под ноги:
– он у вас не кошерный? –
чем снова бедняге супругу делает нервы, 
а вместе с ним журналистам и (в прошлом уже) пионэрам.
садятся в кортеж и катят к яру, минуя проспекты шухевича и бандеры…

4 место

Конкурсное произведение 98. "Полунощница"

                        Ки́рие эле́йсон

Рассеян свет. Оса качается
Над головой цветка последнего.
Напев знакомый истончается,
Ещё мгновение - и нет его.

Звездой серебряной украшена,
Красуется на глади озера
Кувшинки крохотная чашечка.
Когда заметно подморозило,

Попрятались в траву кузнечики,
Заплакали, обжёгшись инеем –
Оживлены, очеловечены,
Какую муку нынче приняли!

Сердца дрожат, конец предчувствуя,
Как в обморок глубокий падают
Осоловелые капустницы,
Задумчивые шелкопряды.

Устав от толчеи и сутолоки,
Предавшись лености и неге,
Уснула восковая куколка
В полоске будущего снега.

И стрекоза глядит унылая
На бренный мир глазами сложными:
Такое время нынче выдалось –
Немыслимое, невозможное!

И привкус яблочный не радует,
Но откуси – и алым брызнет
Безудержная, безоглядная,
Непознанная радость жизни.

5 - 10 места

Конкурсное произведение 308. "Рашид"

Прилавок баклажанами расшит, арбуз бесстрашен – чисто Тамерлан. 
– Салам алейкум, – говорю, – Рашид. Он говорит: – Алейкум ассалам. 
– Как ребятишки? Как твоя Айгуль? – Айгуль не любит зиму, но зима 
Сюда придёт, торгуй ли, не торгуй; спасает чай, самса, любовь, намаз. 
– И я молюсь. Нечасто, но молюсь. Я по-другому, но молюсь, Рашид. 
И мы с тобой, что безусловный плюс, не меряемся зрелостью души. 

– Вчера передавали в новостях про виноград, про новый сорт хурмы. 
– Вчера мой сын нашёл троих котят, раздать бы их хотя бы до зимы. 
Мы говорим, а женщина одна перебивает: – Виноград? Да ну!? 
Напоминает: – В Сирии война. Мы говорим: – Да ну её, войну. 
Она кряхтит, она возмущена: – Ой, – говорит, – бессовестные, ой. 
И повторяет: «В Сирии война». 
А что сейчас мы сделаем с войной? 

Нет Бога кроме Бога на Земле, Он не таджик, не русский, не француз. 
Рашиду я даю пятьсот рублей, а он мне – баклажаны и арбуз. 
С востока солнце к западу спешит. Несу арбуз, смотрю на голубей. 
Шепчу в пространство: «Мир тебе, Рашид». А он мне отвечает: «Мир тебе».

Конкурсное произведение 100. "Время собирать камни"

белое Белое. 
тихое безначалье. 
волны вчера ворочались и ворчали,
нынче - выставленные у берега сети моют.
камни к вечеру покрываются сединою,
Тёмными
Глыбами
возвышаются над мальками,
сонно друг друга нащупывая боками.

*
синее Белое.
всюду ватага мальчишек находит себе игру. 
если подбросить камешек - можно и в небе пробить дыру. 
там четыре тюленя, камбала и такие дали! -
смотри,
посмотри скорей, покуда не залатали.

А пока ты смотришь - пойманные души (сёмжина и камбальская)
Уплывают к богу через порт Архангельска. 

*
серое Белое.
Кто не успел уплыть - остаётся кормом.
Старенький карбас волна вырывает с корнем. 
Воды смыкаются.
Ужас, качаясь, длится - 
Доски, солёная рыба и лица, лица...

Не повторяй выученную телеграмму губами бледными. 
Через месяц-другой от соседей пробьётся шальной вальсок. 
Рёбра разбитого карбаса за полвека уйдут в песок. 
Имена утонут последними. 

Сейчас кажется - жить не сможешь. 
Сколько раз ты уже смогла. 
Помнишь камень, тридцать лет и три года видевший из угла
Пунктирную линию вместо контуров человека,
ронявшую шёпотом редкое "почему?".
Остальное проваливалось во тьму. 
Это тёмные времена, говорят, время пришло иное. 
Но человек остаётся призраком, камень - стеною. 

Мало ли кто не дождался своих седин. 
Однажды каждый может очнуться совсем один,
С каменеющим взглядом, в отчаяньи пустоту скребя.
С Белым северным не за окнами, а внутри себя. 
Подожди, послушай. Вознёй тишину не рань. 
Прорастает ягель, где раньше цвела герань.
Ветви сосен танцуют вокруг стволов, не разъявши рук. 
Якоря косяками уходят по дну за полярный круг. 
А ты лежишь посреди, одинокий ты, не сдержавший крик.
Омываешься воздухом, как поднявшийся материк. 
Посмотри, со всех девяти сторон - горизонт земной,
И полярное небо/море искрится сплошной стеной

Конкурсное произведение 63. "Соловки"

*
Среди белужьих косяков
идёт «Василий Косяков». 
На нём паломник и турист
глядят на море сверху вниз. 
А море дышит: вдох – и фух. 
Маяк зажёгся и потух. 
А век зажёгся и горел. 
Этап, Секирная, расстрел.

Когда приходит пароход,
двоих с него тотчас в расход. 
А ты на жёрдочке сиди. 
Падёшь – пригреют на груди
седые божьи старики. 
По именам их нареки:
Савватий, Герман и Зосима. 

А рвы распахнуты на зиму. 
Теперь до оттепели здесь
лежи, с других сбивая спесь. 
А там, глядишь, зароют 
под Чудовой горою. 
И вырастет из босых ног
черничник и косматый мох. 

*
Разбудит благовест. То тихо, то набатно
качают звук поморские ветра. 
У Царской пристани толпятся катера, 
везут на Анзер и везут обратно.

В посёлке благостно. Копчёная треска 
по 200 рэ за среднюю рыбёху. 
Селёдку малосольную неплохо
мы сторговали тут у рыбака. 

Неспешно всё. А что, на Божий суд
успеется. Живи себе в охотку. 
К Преображенью патриарха ждут, 
и мужики вовсю скупают водку. 

*
Когда глядишь на облака, 
нет расстояний меж веками. 
Скроёны стены на века,
а может, взрощены из камня. 

И причащаешься суровой 
скупой нешумной чистоты. 
И бродят сонные коровы 
и любопытные коты,

и чайки кормятся с руки... 
Меня не удивляет, в общем, 
что произносит Soul-love-ки
какой-то иностранец тощий.

*
Вода в ручьях темна
и, словно кровь, густа.
Шевелится у дна 
ржавелая листва.

И вверх ногами в ней
дрожат среди камней
малина у моста
и маковка скита. 

*
А вот где жизнь назло берёт своё 
у каменного холода и глины:
цветёт шиповник, тянутся люпины
и прочее заморское быльё. 

Таблички там, таблички тут. Иду, 
куда ведёт натоптанная тропка... 
Мне больше всех растений в ботсаду
запомнилась тупая кровохлёбка. 

*
Белое море и белый песок. 
Белый туман по-над белой обителью. 
Белобородый языческий бог
смотрит с иконы глазами Спасителя. 

Лето не лето, зима на носу. 
Клонятся травы к земле покаянно. 
Крикнет белуха на дальнем мысу –
и тишина.
И расстрельные ямы.

Конкурсное произведение 333. "Депортация"

Собирались быстро, казалось – долго,
– может быть, ошибка, не тот приказ? –
говорили вера и чувство долга,
то, что крепко вбили когда-то в нас.

Чуда не случилось: шагайте, твари,
по вагонам – баба на сносях, дед.
Воевали, дедушка? Воевали.
За кого? Но крик проглотил ответ.

Инвалид безрукий, старуха с внуком.
Батальоны просят воды и сна.
Убивать народ свой, наверно, мука,
только нам откуда об этом знать.

И уже не хочешь наестся вволю –
рядом каждый третий молчком угас.
Мёртвых не хоронят, бросают в поле.
Нужно ехать дальше. Приказ, приказ...

И плывёт дорога, и небо с нею,
в маленьком окне – кислорода тьма.
Там, где дом пустой, лето зеленеет,
а земля мертвеет, но ждёт, как мать.

Конкурсное произведение 329. "Исчезнувшим в пустынях"

Сбереги свой шатёр, остальное - не в счёт.
Мир окутан страданьем и горем,
А божественный Нил всё течёт и течёт
И впадает в Балтийское море.

Прочитай вслух папирус себе самому,
Что с доверенным аистом прислан -
С пролетарских Сахар задувает самум,
Погребает оазисы смысла.

Кто Египту не раб и молчать не привык -
Убегают, покуда не поздно,
Свергнут Ра. Надвигаются на материк
Бедуины в будёновках звёздных.

Где изыскан жираф и свиреп леопард,
Раскалённый песок ночью стынет,
Там гиены поют, что настроят на лад
Эти джунгли, саванны, пустыни.

Пирамиды Кремля слышат сфинксово "Пли!"
Дети смотрят, наивны и юны.
Феодалы, гремя продразверсткой в пыли,
Загоняют феллахов в коммуны.

Я не знаю, Осирис, в чём наша вина,
В новых культах понятья другие -
Их священники крестят мои племена
Из наганов служа литургии.

Что там ждет чужестранца, за краем земли?
В этом взгляде решимость и сила.
В Абиссинию рок повернул корабли.
Николай, не играйтесь в Россию.

Притворясь стихотворцем, пленять милых дам -
Так, глядишь, пережить и смогли бы...
Но бредёт караван по безбрежным пескам,
И верблюды плывут, словно рыбы.

Конкурсное произведение 60. "Обомжествление"

*
Страна моя, в которой слюбится то, что словится,
В которой невиновнее тот, кто кается,
Ты прячешь свою любовь в роковой пословице
О детях твоих, от которых не зарекаются.
Засыпает мафия, просыпаются мусора,
Ночью все медведи кажутся бурыми.
А с каждого утра компьютерная игра -
И непонятно, чем ты писала уровни.
Может, поэтому отчество нам заменяет имя.
Ты не сдаёшь своих, но кого ты зовёшь своими?

*
Говорят, что жизнь - это просто комбинация клавиш,
Что сам себя накосячил, сам себя и исправишь.
А в зимнем поле гуляют лишь конь да ветер,
И кто-то с неба вылил ведро белил.
Но ты боли у зайца и у медведя,
А у меня, пожалуйста, не боли.
Не боли! Ведь ещё при Иване Грозном
Нас научили не плакать - спасибо кнутам и розгам.

*
У сухого ствола последнего в мире дерева
Два человека встретились на снежной равнине.
И каждый не понимал, что он здесь делает.
И я не понимаю, что делать с ними.
На солнечных часах замерзал декабрь,
А ветки дерева были седы и спутаны.
Один только что вылез из коня - это Ди Каприо,
А второй сказал: Я - шаман, я иду к Путину.

А потом по УДО выйдет солнце и снег растает.

*
До сюда всё равно вряд ли кто дочитает.

*
Слишком длинные строки, почти как русские зимы.
Слишком длинные зимы, почти, как русские сроки.
Те, кто судит, судимы. Те, кто сидит, сидимы.
Вороны на кресте, срок на хвосте сороки,
Штраф за перепост, статья за рисунок,
Лайки идут по курсу - один за пятнадцать суток.

*
А я всё люблю тебя, вот ведь гадство.
Хотя, казалось бы, нет резона.
Как пел какой-то старик: годы - моё богатство.
Свобода сидит в онлайне. Всё остальное - зона.
Если ружьё висит на стене уже в первом акте,
Значит в пятом у него будет паблик в контакте.
И два человека, о которых писалось выше,
Примут по двести и дальше двинутся вместе
Не для того, чтобы просто выжить,
А чтобы дойти до цели или до мести.
И зазвонят зеркала, и растают тюрьмы,
И я подойду к тебе и скажу: прости, но
Ведь ты же меня любишь, как Ума Турман
Любила Билла в фильме у Тарантино.