"...А что этот Кубок? Пятьдесят шесть текстов отдано себяшечке!..".

Бестиарий кубка. Себяшечка, тышечка и мышечка

К статье готовилась недели три, много раз начинала введение и стирала всё: получалось то серьёзно, то наукообразно, то петросян.

Получалось так из-за страха, который связан с привычкой литературного сообщества ставить знак равенства между текстом и человеком, будто если ты говоришь, что текст не звучит, это ты человека чуть не в могилу сводишь.

Сознательно.

Не буду долго и нудно говорить о своей позиции по этому вопросу, тем более, что о человеке и людях буду говорить далее, может и долго, и нудно, а приведу цитату из Уолта Уитмена:

«...я весь на вмещаюсь между башмаками и шляпой...»

(перевод К. И. Чуковского; намекаю на то, что любой текст больше человека, равно как и любой текст меньше человека)

Введение

В бестиарии нынешнего кубка много ярких «персонажей» — тут тебе и себяшечка, и мышечка, и проумру, и вечный путь.

Когда распечатала все тексты и начала их раскладывать по стопкам, стопка проумру оказалась самой тощей, несмотря на стенания комментаторов по ходу кубка.

Скорее всего о ней говорить и не буду, а может и буду.

Может это будет единственной статьёй, а может расскажу про всех обитателей бестиария нынешнего кубка.

Часть первая: себяшечка

Понятно, что мы живём во время, когда все умерли: автор, герой, лирика, etc. Все приказали долго жить, но не все это приняли.

Конечно, не говорю о том, что «лирика — это когда в тексте есть слово Я». В тексте может не быть ни одного местоимения, но он будет «себяшечкой».

Что вкладываю в это слово? А то же, что все вкладывают в это слово, когда им заменяют «сэлфи», себяшечка и есть — вот сижу, вот стою, вот ем, вот проповедую.

Мне возразят: дак, мол, все стихи тогда такие. Предваряя возражение: всё отличается степенью концентрации. Когда лирический субъект не отличим от авторского «я» и не может быть никак приведён хотя бы к какому-то общему знаменателю — ну так себяшечка и выходит, и часто выходит так себе.

А всё потому, что мы рассматриваем личность говорящего под лупой: какой он такой и пошто ведёт недозволенные речи. Вот и выходит, что на анонимном конкурсе никакая себяшечка не может быть воспринята с хоть сколь-нибудь проявленным интересом. С одним «но» — если эта себяшечка не сводится к мышечке (я такой же, как удивительно сказал автор обо мне), ну то есть не сводится к общему знаменателю и такие примеры даже побеждали на Кубке («Было страшно и неправильно»)

А что этот Кубок?

Пятьдесят шесть текстов отдано себяшечке! Собиралась было посмотреть процентовку с прошлыми годами, но сопоставила свои силы и объём прошлых лет и отступила. Потому что представить себе ещё много-много-много миров — это совсем выскочить из пространства башмаков и шляпы.

Из этих текстов многие (да, считай все) не сообщают ничего сколько-нибудь внятного: сплошное «я люблю», «а вы все плохие, уйду от вас» — о плохом внятно и долго говорили комментаторы под каждым произведением, а если кому-нибудь не досказали — ну и ладно, потом кто-нибудь доскажет.

Интересных примеров в этом разделе немного, но они всё-таки есть.

Приведу любопытную цитату из Славоя Жижека:

«Лучше не делать ничего, чем участвовать в конкретных действиях, основная функция которых — помочь системе действовать мягче (скажем, расчищать пространство для множества новых субъективностей). Угроза наших дней — не пассивность, но псевдоактивность, требование «быть активным», «участвовать», прикрывать Ничтожество происходящего. Люди постоянно во что-то вмешиваются, «что-то делают», ученые принимают участие в бессмысленных дебатах и т. д. По-настоящему сложно отступить назад, отстраниться. Власть часто предпочитает диалог, участие, даже «критическое», молчанию — ей бы только вовлечь нас в «диалог», удостовериться, что наше зловещее молчание нарушено. И потому воздержание граждан от голосования есть подлинно политическое действие: оно властно ставит нас лицом к лицу с бессодержательностью современных демократий.»

Специально не стала сводить следующий текст к банальному неумножению энтропии, приведённая цитата как нельзя лучше показывает основную мысль стихотворения 227 «Концерт», которая почти впрямую проговаривается:

И бормоча то Shit, то Scheisse,
я начинаю не играть.
Как будто это что-то значит,
как будто я могу иначе.

Очень и очень любопытное стихотворение, которое несёт в себе не просто некую заявку на позицию, но отпечаток современности и возможность её помыслить (тут тебе и мультикультурализм, и отношения с искусством, а считай с жизнью, и лёгкость)

И единственное, что меня не устроило в тексте это финальный сарказм. «Но хорошо, что с водки начал//и хорошо, что из ведра.» Это про то, что чтобы быть смелым необходимо выпить?)

Сарказм всегда расстраивает, равно как и ирония (та почти всегда), но может быть это тоже примета времени, а может это личная излишняя саркастичность.
#спасибоавторузатекст

Другой текст, прочитав который я испытала истинное расстройство, когда «ой, как классно началось», а потом «ну вот что это такое?» — текст 149 «Отчего так...» Ну какие классные две первые строки!  Вспыхнула яркая себяшечка, которая через интересный сюжет могла через тышечку в мышечку, а пошла петлять пейзажами к непонятно как взявшемуся вопросу. О, эта прекрасная «народная философия», воспетая поколениями эстрадных поэтов, выразившаяся во всей своей полноте в текстах Дементьева. Да, это хорошо звучит в библиотеке, в ЛИТО, на собраниях реконструкторов (есть такие? нынче можно играть в исторические события, не удивлюсь, что и стадионную поэзию воскрешают как-нибудь).  А впрочем — есть же слэмы! Хотя традиции стадионной советской поэзии не пришьёшь современности, нынче это называется слэм и там в почёте что-то вроде «Люся, проснись, у меня жопа горит и член по фамилии Путин» (цитирую по памяти).

Ну вот, обещала вроде говорить об общем, да хорошем ... Но! Первые две строки хорошие.  Да и в той или иной мере подобная манера письма проявляется во многих текстах, представленных на кубке, но которые оставлю, пожалуй, за пределами статьи.

Совершенно необъяснимо нравится текст 352 «Прогулка по знакомой улице», вроде ну такая интонация же знакомая, ну такое многословие, ну такая расшатанность — а вот — ишь ты, подишь ты.  То ли подкупаете неприхотливость развития речи, то ли дворовая интонация, то ли ещё что. Но подкупает, ощущение остаётся приятное, представляешь себе лирического этого самого. Да, может недостаточно дерзок, может интонация срисована, а не прочувствована, но что бы это понять, хочется посмотреть ещё. Любопытно — кто же это написал?

А вот следующий текст совершенно неважно, кто написал. И даже совершенно неважно о чём именно. И хотела я о нём говорить во второй части статьи, где буду рассматривать тышечку и мышечку, но-но-но — это однозначно «я», приведённое к общему знаменателю. Я про 287, который «Мама велит надевать потеплее шапку». Видится здесь ожидание праздника и неотвратимость перемен, что-то еле уловимое, что-то рассказанное целым текстом, оттого и не могу свести его к «ой, да то про любовь», или «ага, это про расставание». Я думаю это про необъяснимое, что выражается с помощью одной большой метафоры, которая последовательно развивается через историю.

И вот, что любопытно, совершенно очевидно, что текст можно прочесть с единственно возможной лирической интонацией, что это лирика, что в самом конце виднеется пуант, который человеку из ЛИТО совершенно точно не понравится, ведь «ай, там слипается некрасиво».

Я отвечу, что да, есть такое дело и на мой несовершенный и видится мне за этим определённый жест. Вообще на этом кубке произошла реабилитация чудесного русского «как», может когда-нибудь произойдёт и реабилитация «уж».

А. Чуть не забыла рассказать про своё необъяснимое этого текста. Это то самое необъяснимое, что и в песне Nina Karlsson «Дурачок». «Мы качаем лодку, скоро всё начнётся // мама велит потеплее надевать шапку». Да, именно так и монтируется частное в общее.

Часть вторая «Тышечка»

Итак, по себяшечке более менее понятно, но что есть тышечка? Независимо от того, что там считают про наличие «я» в стихах, насколько продуктивно в стихах «ты»?

Если Бога/бога нет, то кто этот ты? Это Другой? Или это просто сосед по лестничной клетке, противопоставив себя которому можно выткать поэтическое полотно?

Из стихов кубка отнесла к этому обитателю бестиария не более 10 стихов, и в каждом из них «ты» совершенно разное. Это и сосед_ка по лестничной клетке (233 «Мыслишь о быте и бытии»), и некая выдуманная «ты как я, но не совсем», кокетливости ради призванная в стихи, чтобы потом сказать «ой, ну это всё ЛГ, я тут не при чём» (198 «Если на улице дождь и стучится в окна», 9 «Надежда умерла»), и попытка самоутвердиться за счёт другого, сказать себе «ну я ничего так, это всё другой, другой» (14 «Ты целишься мне в висок).

Удивительно, но наиболее эгоистичными выглядят именно эти тексты, именно этот обитатель бестиария наиболее трудно понять, принять, наиболее трудно к нему присоединиться.

Именно стихи обращённые к «Ты» труднее всего прочесть. То ли потому, что Бог и Любовь, подразумевающие такое обращение, извлечены из всех этих текстов и пустота так очевидна, что пугает и не даёт возможности присоединиться.

Часть третья «Мышечка»

Мы — самая необъяснимая категория. Вроде бы времена всеобщего расцвета «мы» прошли, а потребность в «мы» осталась и это ярко демонстрируется в пределах этого кубка. Мы расцветает, ширит диапазон «От Марка» до «Соловки», где мы вообще вынесено за скобки и находится в зоне умолчания.

И вопрос только в величине этого Мы. Когда это «ты, да я, да мы с тобой» — магии не случается, не звучит общее, и даже когда это Мы = «мы тут в сообществе» (7 «Гузеева», 197 «Американа»), и даже когда это «Мы все-все-все» (нет, не буду, там совсем беспомощные тексты), но как ярко и звучно, когда это «Мы» — поколение.

Я снова возвращаюсь к стихотворению 230 «От Марка», которое говорит о поколении, которого я совсем не знаю, бо моложе и принадлежу другому, но которое даже я способна распознать, да что там — мои двадцатилетие коллеги тоже узнают это поколение.

Хорошо, что он с нами со всеми случился, и я уверена, что как-то с нами этот текст поработал.

Окончание

Как вы уже догадались, идея этой статьи состоит в том, что есть схожие образы и понятия, которые витают в воздухе и на которые откликаются авторы, с той или иной степенью умелости и удачливости.

Самая большая категория текстов «Я. Ты. Мы» не сказать, что самая продуктивная. Материал заведомо обеднен будто кем-то. И тот, кому удаётся «обогатить» этот материал, получает в строки силу, подобную силе обогащённого урана и прорывает пространство, время и верхние строки ТОПов

Не соглашусь со многими комментаторами, что этот кубок, дескать, был слабее. Нет, он был «серединнее» и высокий уровень текстов позволил наконец мне осуществить задумку, вынашиваемую года три как уж.

Просто год выдался тяжёлым и никак не выпадет снег, вокруг мало радости и брюзжание одного тут же подхватывается и влияет на восприятие.

В следующей статье посмотрим на тексты, которые пытались «Помыслить жизнь» и на ещё одну огромную стопку «Поэт ли я и каково поэтство».

Спасибо за внимание!