* * *

Луна в окно влетела,
Да мне какое дело?

Не раз уже бывало:
Влетала и летала.

Она мне не мешает,
Покой не нарушает.

Луна не чай из блюдца –
Луной не захлебнуться.

Холодная, как финка,
Я ей – слону дробинка.

Над городом и миром
Ночь встала конвоиром.

Собака где-то лает…
Опять луна влетает.

* * *

Другим уже не быть, не стать,
Но хорошо однажды
К симбирской пристани пристать
Корабликом бумажным.

Отважно по ручьям он плыл,
Но, обходя коряги,
Борта и днище повредил,
Смял паруса и флаги.

Был маленький бумажный трюм
Набит тяжёлым грузом:
Тюки забот, коробки дум,
Долги друзьям и музам.

Едва на дно не уволок
Весь этот скарб беднягу,
Но вынес к берегу поток
Бумажного бродягу.

Судьбою битый поделом,
Я – хельсинкский Обломов –
В Симбирске встречен был с теплом
И даже получил диплом...

Путь к памятной доске на дом –
Он, братцы, из дипломов.

Грибоедов

    Я переехал через реку. Два вола, впряжённые
    в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько
    грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил
    я их. «Из Тегерана». – «Что вы везёте?» – «Грибоеда».
    Это было тело убитого Грибоедова, которое
    препровождали в Тифлис.
                    А. Пушкин. "Путешествие в Арзрум во
                                     время похода 1829 года".

«Что вы везёте?» – «Грибоеда».
Поэт приблизился к арбе.
Горя желанием разведать
Хоть что-то о своей судьбе,

Он волю дал воображенью
И встречу прочитал как знак:
Легко поэту стать мишенью
Крупнокалиберного зла.

О, Петербург, протуберанцы
Каких страстей в тебе искрят!
В интригах кружат, словно в танце,
Все – от лакея до царя.

Но лучших жизнь брала за лацкан,
Вела к восстанию сама,
Тех, кто себя увидел в Чацком,
Изведал горе от ума…

А Грибоедов? В Тегеране,
Где точат на него ножи.
Перед глазами, как в тумане,
Прошла вся прожитая жизнь.

Он вспомнил: с Пушкиным тусили…
Увидимся ль когда опять?
В кондовой матушке-России
Смертельный риск – стихи слагать.

Кого винить и с кем квитаться,
Когда – в шестнадцать лет вдова –
Стенала Нина Чавчавадзе,
Шептала нежности слова?

Сгрызи перо, историограф,
Но Грибоеда не унизь,
Сведя до пошлых разговоров
Его любовь, и смерть, и жизнь.