* * *

                    Прощай, пионер...
                                С. Гандлевский

Вот тут стояла девушка с веслом,
а дальше пионер с обломком горна.
Живой его двойник тащил проворно
макулатуру и металлолом

сдавать туда, где ныне за углом
бар с караоке и салон игорный,
где прошлое, пошедшее на слом,
внезапно перехватывает горло

ему, когда, изрядно постарев,
он прячется под кронами дерев
в глухом углу запущенного сквера,

глядит на опустевший постамент
и ощущает, как в один момент
бывает вместе и светло, и скверно.

Steampunk style story

лифта кабина стеклянная сквозь этажи
к небу уносится и вспоминается кстати
прошлое лучшие годы что ты прослужил
старшим помощником на боевом стратостате
вот закрываешь глаза и как будто вчера
было всё это мундиры манёвры медали
планы генштаба война и победа ура
дамы кричали и чепчики в воздух кидали
славное время теперь всё не так и не то
старый полковник в отставке с искусственной почкой
штатское в тесной прихожей снимает пальто
смотрит письма не пришло ли ему пневмопочтой
нет не пришло и сегодня не пишет никто
разве что дочь к рождеству отстучит телеграмму
старый полковник на пару со старым котом
щёлкает ручкой приёмника ловит программу
час музыкальных заявок для тех кому за
струнный квинтет исполняет военные марши
на серебристых усах повисает слеза
сентиментальней становишься что ли чем старше
далее выпуск вечерних идёт новостей
в южных провинциях скоро расчистят руины
в сжатые сроки указом верховных властей
на воду спущены три паровых субмарины
самой новейшей конструкции чашу весов
это склоняет всё более в сторону мира
блок городских новостей большинством голосов
в должности мэра оставили прежнего мэра
тут засыпает полковник и видит во сне
строй стратостатов над домом в порядке знакомом
сам он в одном из них движется в небе а не
здесь на земле умирает сейчас от саркомы

* * *

              ...читатель не дождётся рифмы «дуб»
                                             Дмитрий Плахов

На юг сегодня двинули грачи.
Стоит октябрь в его последней фазе.
И хорошо бы оду настрочить,
хоть соловью или античной вазе.

Классически унылая пора,
меланхоличный этот rainy season,
невольно направляет бег пера
к подобным архаичным экзерсисам.

Когда холодный ветер студит кровь,
овладевает странный зуд поэтом
(читатель, верно, рифмы ждёт «любовь»,
но текст определённо не об этом).

Поэт идёт в ближайший гастроном,
держа в уме тепло разлить по венам
(попутно размышляя об ином,
о том, что жизнь всегда казалась сном),
и вскоре возвращается с вином,
«бастардо» или марочным портвейном.

(А жизнь, заметим в скобках, удалась
и не нужна какая-то иная,
так думаешь, но отчего-то злясь
и листья пожелтевшие пиная
там, где аптека, рынок и пивная).

Потом поэт включает ноутбук,
давно ремонта требующий, кстати
(читатель не дождётся рифмы «бук»,
вообще напрасно раскатал губу
сих строк гипотетический читатель,
поэта, впрочем, видевший в гробу),
потом сидит, уставясь в монитор,
мучительно придумывает фразу,
с чего бы тут начать? не то... не то...
а, может быть, про соловья и вазу?

И вот уже по клавишам стучит,
вставляя скобки к месту и не к месту:
«На юг сегодня двинули грачи.
Стоит октябрь...» и далее по тексту.