* * *

Не будь её - подсолнух даже
зреть умудрится холостым,
а с нею - семечкой заряжен.
Земля - нудистский монастырь.

В любви все попросту - попкорны!
Но кто, не мал и не велик,
о ней радеет непреклонно?
- Бессменный счастья проводник.

Поддавшись чувствам верным давним,
придёт любовь светла, боса.
Не тешьте Эроса диваном!
- На вас взирают небеса.

А после - чаша, кровь граната...
Нет ночи, дня, нет ничего!
Влюблённым многого не надо:
ему - её, а ей - его.

* * *

Помаши мне на прощанье хоботком;
не чужим как будто был тебе я,
мы, в объятьях с Будущим потея,
в стоге первом иглы сена сбережём.

я в больном воображенье сохраню
прикус твой и аромат придатков,
только не пойми меня превратно -
на любви восставшей не сломить броню.

Одному и хрену в поле нелегко.
Опадут набухшие колосья.
Мы друг другом уж не насосёмся.
Помаши мне на прощанье хоботком.

Комариный век так короток несносно.

* * *

Поэт славит
пластилиновые лобзания,
из рассказок няни
о них всё зная.
Он - музы Кант, наше что-то, история;
создал всё ж таки нероготорное.

Поэт манипулирует хоботком
непринуждённо и вёртко.
Синематографь меня, Борткó!
Без ответа. Значит - Бóртко.

Среди поэтов кто других центровей?
Стремился воспарить - и восходил,
по признакам человечьим - репей,
на слух - воск один.
Всё ближе к звёздам пoэтажность,
поэт аж нос...

Был юным стих. Казалось, неизбывно
им любовь любима.
Заматерев, стал важною особой,
на страсти лиры неспособной
- oт грустного открытия не дрогну,
приму на верy эту догму.

Bот я - от времени независим,
от пряной прямой речи, подложных писем.
Kаждый - будь ласковым
с живым классиком.