* * *

день первый –
бог, и рядом зло,
и нечего взорвать.
энергии зелым-зело –
и некому сбывать.

топорщится, но не театр
в пространстве – чисто тюз –
такой неявный улан-батор
выраженных чувств...

ни зла, ни бога и в помине.
карандаши
острили нам с бородкой мини –
не опиши!

не опиши нас! –
«кроха сын пришёл к отцу...» ...
здесь мозга вынос
небиблейскому лицу

* * *

не идут не туда поезда,
не летят не туда самолёты...
невозможно пройтись по местам,
где нашёл не себя самого ты,

а ещё бы – её на себе,
под собой,
и – то возле, то рядом,
и креста не найти на избе,
прогоревшей от жизни девятой

во все те, что и прежде, места
ни летят, ни стучат... –
ни в кого ты!!
самолётам – давно поезда!
поездам, чай, давно самолёты

* * *

..............................над исфаганью небо из плит,
..............................покрытое синей глазурью (с)

если платье не в горошек –
не вселенского размаха?..
если кружится художник
над звездой, дающей маху,

если всё, чего не знали,
помещается в облатке –
в мелаксеновые дали,
в шалаши, а не палатки,

мы б ушли во время оно,
но остались! – ради неба –
не того, в котором донной
почки выпустила верба,

а намного к небу ближе,
поначалу понарошку...
чай, не то ещё оближешь
этой, между нами, кошке

сдохшей –
мы бы отмолчали...
не вкусили б даже ляжки
этой кошки –
но в начале
дух витал
в пустынной бошке.

не от кошки пробежавшей
мы сегодня гоминиды!
ты – шарли,
я даже гаже,
и в горошек неба плиты

над столетней исфаганью...
не в пустыне бы родиться
снова
внешнее дыханье...
ничего не повторится!