Стихотворения, предложенные в ТОП-10 Международного литературного конкурса "9-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2020" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2020 года.

Внимание!
Имена авторов анонимных конкурсных произведений будут оглашены в Итоговом протоколе конкурса 6 июня 2020 года в 23:59 по Москве.



1 место


Подколокольное

а на семи холмах сегодня шатко
куда ни плюнь щербатая брусчатка
у декабря выпрашивает снег
над ярмаркой над цирком над таверной
вонзился в небо купол дерзновенный
и требует спасения для всех

и так его подсвечивает солнце
как будто вправду кто-нибудь спасется
а я иду шагаю стук-постук
пиная чью-то банку из-под колы
с лубянского сверну в подколокольный
не ставь мне песню радио каюк

что толку в девяти твоих вокзалах
терпи меня я всюду опоздала
и не жалею больше ни о ком
но верю в рождество как в обнуленье
текущих смет созвучное налей мне
и знаю где ближайший гастроном

о как его подсвечивает солнце
как будто вправду кто-нибудь спасется


2 место



3 место

Стихотворение из конкурсной подборки 216.

Подборка снята с конкурса 13.05.2020.
Основание - автором нарушен п. 12.1.2.1. "Положения о конкурсе".
Автор иcключен из числа участников конкурсов, проводимых порталом Stihi.lv.

4 место


Скрипела дверь

скрипела дверь, и ты, душа моя,
тихонько появлялась у порога,
оглядывала пустоту жилья,
свыкаясь с полумраком понемногу.
я ждал тебя, как прежде, по средам,
я ждал тебя, как ждал тогда адам
вторую производную от бога.

скрипела дверь, и ты входила в дом,
на страже тишины часы стояли,
я поднимался на ноги с трудом,
укутывался плотно в одеяло,
потом садился на увечный стул,
как будто пустоту собой заткнул,
но получалось у меня едва ли.

скрипела дверь в убогую нору,
ты в контражуре медлила в проёме,
а мне в сорокаградусном жару
привиделось в туманной полудрёме –
наш город был совсем опустошён,
а пятый македонский легион
вставал во всеоружии на стрёме.

скрипела дверь, а тени на стене
под звон небесных сфер кружились в вальсе,
корабль летел на бреющем к волне,
меняя ставки, имена и галсы,
и сон о том, что комнаты пусты,
мой сон о том, что существуешь ты,
сбивался.


5 - 10 места


На погоду

Я жалуюсь тебе на эти сны.
Но темперамент киевской весны,
похоже, привлекает тех, кто снится:
у мамы новый плащ, влюблённый вид,
сама — огонь, и всё в руках горит,
и ей всегда — всегда — слегка за тридцать.

Она, видать, мой самый странный друг.
Мы даже спорим, яблоко ли, лук,
хлопочем над салатом в старой кухне,
я, как и прежде, восхищён и глуп —
отводит от меня густую мглу...
Но вскоре всё сломается и рухнет.

Неравнодушна память к мелочам,
чтоб век спустя сильней по ним скучать —
приобретённый кашель, южный воздух,
терновый ветер, солнечная сыпь
и дальний свет со встречной полосы...
А мир был с одного лишь слова создан.

Как не проснуться, чтобы сон сберечь?
Но времени положено истечь —
глядишь, и этот плащ давно не в моде.
Я жалуюсь тебе на эти сны.
Спасибо, что не прерываешь, сын.
...Раз снится — переменится погода.



Осколки

Напишу хоть что-нибудь. Опишу как есть.
Как жучок-точильщик дом потихоньку ест
и тускнеет кайма на блюдцах.
Как размачивает пле́сневелый батон
в жестяном ведре ворона и как потом
воробьи за ломоть дерутся.

Как сухой листок выписывает круги
в теплой луже, и не нужно ему реки,
и не жаль ни себя, ни ветки.
Как сосед, весь день подбрасывая в костер
что-то горькое, втихаря выметает сор
из избы под забор соседки.

Как ржавеет гвоздь, забыв, для чего забит,
и паук в углу налаживает свой быт
вместо бабушкиной иконки.
Как алеет вырождающийся ранет,
и как дедовой чашки, памятной с детских лет,
я зачем-то храню осколки.

Как, с весны ослепший, трется о ноги кот,
извиняясь за то, что осенью пропадет.





Теплые вещи

Родом из детства, сох во дворе физалис.
Споро мелькали спицы:
теплые вещи бабушками вязались –
внуками не носиться.

Рос у подъезда выводок запоздалый.
Осень брала на жалость –
трех из пяти к Покрову, тьфу-тьфу, раздали.
Жизнь продолжалась.

Бог посылал воронам то кость, то корку –
малость, а все же милость.
Спицы дрожали: кто его знает, сколько...
Жизнь торопилась.

Ветхой «Вечеркой» наспех латались рамы.
Кто-то из старожилов
вышел из дома и не дошел до храма –
снегом запорошило.



О дне

моих историй красная строка
затеряна на дне бумажных фьордов.

бредёт по дну лжегорьковский лука,
бормочет миф о человеке гордом.

ломай шута перед царём глубин
классического ктулхового эго.

кому ты царь, когда как перст один,
лежишь на стопке водки пайкой хлеба.

стучат костяшки в смертном домино,
где пусто-пусто правит бал болезный.

но у луки хоть базовое дно,
а у тебя в настройках — тьма и бездна...