Покуда сквозь плато из гальки и глины не сможет проникнуть промозглая плесень,
Угрюмые скалы, прижавшись к друг другу, слагают последнюю тысячу лет
Былины-легенды, легенды-былины. Их замкнутый мир ограничен и тесен.
В нём вечность за вечностью бродит по кругу безликий, безумный, бездумный балет

Снежинок. Лавины, устроив побудку, крадут у вершин тонны снега и камня.
Болтая, болтаясь в кошмарном коктейле рой глыб заменяет измирский изюм.
Бездонное небо поставив на Будду, пьёт воздух морозный большими глотками,
Глядит, но не гладит столетние ели долин, высевающих маки в низу.

Покуда макушки оранжевых маков пытается ветер распрямить руками.
Пропеть? Не успеть и напрасно пытаться нарушить покой вековой тишины.
Все снежные йети, живя вне бараков, уходят к вершинам играть с облаками,
Им только под вечер пора возвращаться в смешные, косматые, детские сны.

Сегодня и завтра, а, может, во вторник (здесь нет разделений на дни и недели).
Дешёвый офорт пасторального луга у скал вызывает хандру и тоску.
Демарши лавин через, горы проторят тропу к неизменно достигнутой цели,
Свод неба на плечи возьмёт Джомолунгма, пока загулявший Атлант в отпуску.