В окружении бархата, хрусталя, позолоты
эрмитажные девочки сохли в объятиях рам.
Снова аудиенцией день красавиц измотан;
тут обитель для них! а не общий искусственный храм.

И, как водится, томные антикварные ночи
оживляли комедию звуков, теней. Отче наш!
Пересмешки вульгарные на фламандском и дойче,
танцевали пасту́шки легко, затмевая пейзаж.

Дамы хлопали сценам олимпиады на вазе,
изучая по ним анатомию зрелых богов,
заводили ревнивые споры; кто куртуазней?
И картины дрожали; старались мужи будь здоров!

Лишь качала головкою молодая графиня,
живописец припомнился - страстно позировал ей...
"Вам бы воли: в клети́ золотой, ни в чём не повинны,
в состоянье подвешенном быть до скончания дней!"

Всё прервал голос властный грудной из царственной ниши
- беспокоить не смели и тиканьем даже часы -
Возрождения призраки дружно сделались ниже,
онемело пространство на миг - хоть святых заноси:

"Было время - меня домогался сам Аль Капоне.
Я моложе была. Только что мне заменит дворец?
Мы - при славе, любимы, на содержании полном!"

- "Да, вполне: самолюбие бессодержательно греть".

В ту же ночь-не-сомкнувшую-глаз графиня исчезла,
растворилась в обилии красок иллюзий? холста?
Улетучилась, словно по мановению жезла.

Непонятна история: радостна или грустна...

Но капризная память блюдёт загадочный образ.
То, что брошено - падать должно, как заметил Ньютон.
В свет выходит графиня - звезда на "Кристи" и "Сотбис".

А в музее пропажу одну не заметил никто.